Вот и всё – я один на один среди памяти хлада,
Среди волн бытия, и не чувствую более лада,
Лишь маяк твоих глаз – преисполненный нежного света,
И томит мою душу и плоть – невозможность ответа...
Вновь штормило всю ночь, да и днём лихорадило тоже:
Я цеплялся, как мог, но меня не пускало, знобило,
В лихорадке тяжёлого сна, всё крутило и било…
И я выл от тоски, и молил обречено: – О, Боже,
Знаю, надобно бысть, отвечая за судьбы родные.
И хоть не было воли моей, лишь великая милость,
Мне явиться на свет, где б дотоле душа не томилась –
Я не волен, сей дар обменять на потуги пустые.
Не вернуться назад, нет дороги к погибшему Дому…
Что осталось в душе? Только памяти малые крохи:
Без Надежды нет веры – возврата к себе молодому,
Лишь печаль и тоска, да потомство ушедшей эпохи.
Знаю, всё как должно – только мне это в тягость:
Одному, бобылём, когда вкруг снова плещется радость…
Хоть и смех детворы, беззаботною лёгкостью стелет,
Каменеет нутро, да и сердце уж боле – не внемлет…