Я взвесил на весах своё лицо.
Не потому что встал с утра опухшим.
Чтобы узнать, а сколько у творцов
В морщинах весят думы о минувшем.
Исчез и ничего не весит чуб.
Все литры слёз скупых повысыхали.
Но под усами в твёрдых складках губ
Припрятан где-то килограмм печали.
Нет под глазами вещевых мешков,
Обидами набитых под завязку.
И невесома праздность чудаков,
Кто продолжает верить в жизнь, как в сказку.
Куда не надо, не совал я нос.
И он не стал увесистой картошкой.
Во рту зубов редеющий обоз,
Увы, фарфоровой разбавлен крошкой.
Космических фотонов свет потёк
Из глаз полуприкрытых самородков.
Нет на лице моём обвисших щёк
И нескольких заплывших подбородков.
Но как же лёгок острый мой язык,
Что не набух совсем змеиным ядом.
Улыбками делиться я привык
Со всеми, кто избрал судьбу быть рядом.
Чтоб не нарушить мимикой покой
Других, своей проблемой загружая,
Я строй лица всегда держу такой,
Чтоб вдохновляться, радость умножая.
Я избегаю сам тяжёлых лиц
По древнему японскому обряду.
Они – как будто маски из гробниц.
И обречённость свойственна их взгляду.
…На тех воображаемых весах,
Поколебавшись, стрелка мне польстила.
Тяжёлый груз солидности – в усах.
А всё лицо серьёзность не вместило.
8.02.2021