Дорога мерзлая под робким первым снегом - покатом вниз…
навстречу фура - с надрывным и нездешним стоном
(колеса в пробуксовку, сверху лес ее давил - березы бревна да осины),
следы свои я стал печатать чуть правее мимо,
оскал кавказца будто бы прилип к стеклу, -
он нервничал внутри, на газ давил, колеса буксовали, но ни с места…
потом он выполз из кабины и крикнул вслед своей из бороды:
- Послюшай, брат, нэ знаешь, гдэ здэсъ трактар?
- Нет, - я сказал, - не знаю, и вряд ли сыщешь здесь кого! -
и прочь пошел (дорога повернула вверх к деревне).
Я шел… - комочек к горлу… - дома все словно вымерли,
ни одного дымка из труб, и храм свечой… - побелен и закрыт.
По осени здесь азиатов молотки стучали
на крыше дома, с московским номером машины,
и журавли по вечерам летели к югу,
кричали жалобно тоскливо…
Привычный знак российского безлюдья -
улыбка тюркская, просящая работы,
да русский лес везут-везут хачи…
Земля моя, ты словно та жена,
что, бросив мужа,
любимые его харчи
любовнику теперь
готовишь…
(ноябрь-декабрь 2018)