По улицам слона водили, как видно на показ,
как дедушка Крылов сказал, у нас
в диковинку тогда слоны, брат, были,
зеваки за слоном толпой ходили,
таких идиллий нет у нас сейчас,
свою наивность мы похоронили,
блеск удивленья не затронет глаз.
По улице слонов вновь не ведут,
опять на сердце бесконечно грустно
и даже Моська не залает тут,
стихи я сочиняю безыскусно.
И все не то и все опять не так,
и снова мне сомненье сердце мает,
а на душе сквозная пустота,
ведь нет причины даже, чтоб полаять.
Я пел фальшиво, я ужасно врал,
уйти бы в даль, за тысячу земель,
я и слова и музыку украл,
простите мне, Иван и Микаэль.
И сквозь тьму опять куда-то шел,
и был совсем один на белом свете,
болел душой и жил не хорошо,
а вот слона, то я и не заметил.
Я не просил вас привести слона,
как девочка в рассказе Куприна...
Фарфоровые слоники стоят на подоконнике,
моим стихам и песням грош цена,
и если честно, больше нет меня,
я жил да был и вышел весь
и сочинил дурацкий текст.