Помню нам всучили билеты
на финскую оперу в Театре Наций.
Там по сцене в птичьих шубах бродили скелеты
и весь свет состоял из их эманаций.
Не успели все в зале места занять
как я понял - пора линять!
Но с одной стороны длинного ряда уже сидели
члены семьи хозяина меховой артели,
а с другой - причисленные к театралам
у театральных биноклей замкнули свои забрала.
Гнилушки на сцене теплились еле еле.
С полчаса финны бродили, потом запели.
С этой минуты я боялся выкидыша со стороны нашего будущего ребенка,
полагая, что он должен чувствовать так же тонко,
но самый юный слушатель чувствовал себя куда как отменно,
как потом оказалось - будучи меховой артелью и театралом одновременно.
До антракта еще полтора часа, почему я не прекращу все это?
Из-за этого раскудахтанного билета?
Или боюсь, что в меховой горжетке
кроется пистолетик у слева лежащей девки,
или мне в гульфик угораздят черепаховым бля биноклем,
когда попытаюсь пробраться сквозь театралов ноги?
Мне бы тогда пробиться в сторону туалета,
тамбура, фойе, зияющего буфета,
выпить из фляжечки, зажечь по-другому,
не впадать в эту финскую трехчасовую кому.
Выйти к себе, про себя твердя под сурдинку:
где-то здесь Сретенка, Маросейка, а там Стромынка!
Не озираться чухонски на перекрестке;
Йювяскюля, Каухайоки, Валкеакоски,
Кристийнанкаупунки, Пиексямяки, Уусикаарлепюу,
Пюхяярви, Суоненйоки, Тишиныявзыскую...