Нет сил и настроения для бунта
В заиндевевшем зазеркалье.
Над вечной мерзлотою грунта
Поземка крутится спиралью.
Бросая пригоршней в лицо
Ежевечерние заботы,
И раскулаченных бойцов
Прогнав на поиски работы,
Она тебя шрапнельной крошкой
Сорвет с насиженного места.
Возмешь билет, а под обложкой
Постановление об аресте
Домашнем, к радости домашних.
А в общем, выходить за дверь
Опять, Иосиф, стало страшно
Да и не хочется, поверь.
Сказать, что все вернулось вспять?
Что есть цензура и гонения?
Страх есть, согласен, но назвать
Его вернее омерзением
И омерзительны, конечно,
Те, что признали кнут за пряник.
Как смотрит пассажир беспечно
На айсберг с верою в Титаник
Так смотрим мы порой на звезды
Кремлевских неприступных башен.
Мы видим, - отсветы их грозных
Зарниц на горизонте пляшут
И слышим как рассерженный февраль
Устав от всполохов слепящих
Раскручивает вьюгами спираль
Дней в неизвестность уходящих
Ровняет снегом каждую деталь
Пейзажи превратив в горизонталь
И прошлое ровняет с настоящим.