Слышал я от деда своего, что жили на свете три друга. С детства дружили, росли вместе. Шалили, ссорились, мирились. И вот, пришло время, идти им во взрослую жизнь. Время тогда другое было, долго за мамкин подол не удержишься. Стукнуло четырнадцать лет, давай вперёд, пользу семье приносить. Вот и настал для друзей час расставания с детскими забавами. Завтра идти им на большой сход, дело по плечу выбирать. Идут они домой, на душе неспокойно, как выбрать то главное, чтобы не ошибиться. Вдруг видят, дед под сто лет в горной речке барахтается, выбраться не может. Кинулись друзья, вытащили деда. Тогда по-другому жили, знали с пелёнок, кто старика в беде оставит, тот хуже самого последнего разбойника. Один друг побежал, вещи сухие принёс, чтоб переоделся старик, другой еды принёс, чтобы накормить, третий костёр разжег, чтобы обогреть. Незнакомый дед оказался, видно, издалёка пришёл. Но про то никто из друзей не сомневался, что делать надобно. Обогрелся старик, от студеной воды, да и говорит, так, мол, и так, не простой я дед, а посланец. Вас испытать пришёл. Вы испытание выдержали, верно, вас родители воспитали, но это не ваша заслуга. С завтрашнего дня вам за себя самим ответ держать. Скажите, говорит, о чем мечтаете, и сбудется это. Удивились друзья, думают, не в себе дед, а про то, знают, что много чудес на свете бывает, вдруг и им повезло. Не стали таиться, и выдели деду все свои мечты, как есть. Один мечтал о славе громкой, чтобы во всех концах света о ней знали. Другой мечтал о деньгах, что бы ни было богаче его на свете. А третий мечтал научиться печь самый вкусный на всем свете хлеб. "Да будет так!" - сказал старик, бросил полено в костёр. Сноп искр взмыл вверх. Друзья смотрели, на искры, как они со звездами ночными смешиваются. А потом огляделись вокруг, а старика-то и нет. Только принесенная одежда лежит аккуратно сложная. А его, словно и не было. Подивились друзья. Домой пошли. Да всё над третьим другом подшучивали, что не то, мол, попросил, простофиля. Вот и весь сказ. Да только прошло время и к одному из друзей, пришли двое других, просить, чтобы поделился он с ними, тем, что от старика досталось. Потому как сбылось все в точности.
Один стал знаменит на весь свет. Каждый знал его, даже в самом захудалом уголке. Каждый мечтал с ним подружиться, чтобы и его слава хоть краешком коснулась. Его звали к себе те, кто раньше и к ограде дома бы не подпустил. С царями и министрами за одним столом яства отведывал, лучшие товары ему несли, чтобы он их в руках подержал, лучшие портные ему одежды шили, чтобы и их одеждам слава перепала. Деньги ему несли, чтобы он их товар да одежды перед царями да министрами похвалил. Где слава, там и деньги. Удалось все, как мечтал.
Другой богат, стал сказочно. Всё, что захотел купить мог. Дворцы во всех краях света. Цари да министры в долг просят, да в должниках ходят. Торговцы ссуды ждут, а банкиры в очереди стоят, чтобы он у них счёт свой открыл. Весь свет о его несметном богатстве знал. И тут удалось все, как мечталось. Где деньги там и слава.
Труднее всех третьему пришлось. Он попал в ученики к пекарю. Получалось не сразу, да и не так, как хотелось. То подгорал хлеб, то не допекался, то разваливался, то черствел быстро. Пропал он из виду. В муке, дрожжах и тесте. С трудом на пекаренку наработал. Ни славы, ни денег. Всё, как мечтал. Так-то.
Да только стал замечать первый друг, что слава его, уже как бы и не его совсем. Легко далась, а что с ней делать и не объяснила вовсе. Она, слава лёгкая, как недуг какой, голову кружит. И есть лекарство от недуга, да кто же в него верит. Говорили старики, что слава, только после седьмого пота, крепка бывает. А как заставить себя тот пот поливать, когда она сама в руки попала? Оказался в нужное время в нужном месте. Оказал услугу тому, кому следует. И всё! Нежься теперь в лучах её, до скончания времен. Да неведомо было, другу первому, что слава от забвения лишь в шаге стоит. Не слышал он никогда, о мудрости народной, которая велит славу по капле собирать, да делами множить. А как множить-то, коли за всё время ничему не научился, разве что на лаврах почивать. Так и вышло, что те, кто славу свою по крупицам собирал, да потом полил не единожды, уже вровень стали, и веры им, да уважения больше прибыло. Они - то уж знали, как славу свою беречь, чтобы ненароком не ославили, а ему это, даже невдомек было. Отворачивается от него стали, те, кто больше всех его воспевал. Некому он стал неинтересен. Так за славой, бесславие пришло, которое как, оказалось, всегда рядом бродит. Не ждал, не гадал, а вот те на! Ни славы, ни денег.
Другой друг неладное заметил, когда просителей меньше стало. Да уж поздно было. Не знал он, что счёт деньги любят, да от копейки множатся, а как ту копейку заработать, тому он так и не научился. Думал, что всегда так будет. Да вот просители ушли, должники попрятались. А про то, как деньгами распоряжаться, чтобы они в дело шли, на то ум да опыт нужен, которые и за деньги не купить. Немного времени прошло, а он уже стал должен тем, кто у него в долг брал. Всё подать пришлось, чтоб от позора спастись. Так-то, ни денег, ни славы.
А третий друг все хлеб свой выпекал. К тому времени уже четвёртой пекарней разжился, да к пятой примериваться стал. Не то чтобы богаче стал, лишних то денег, отродясь не было, а всё, что прибыло, в дело любимое отдавал. И за славой не гнался, да она к нему сама пристроилась. Всяк уже знал, где лучший хлеб пекут. Министры звали к себе — не пошёл. Цари гонцов присылали — извинился. Говорит мол, товар мой берите, а сам я вам вряд ли пригожусь. На том и расстались. Нет денег, да не бедствует. Нет славы, а молва добрая во всех краях ходит. Так и живёт. А тут недавно вышел во двор, а на пороге два друга стоят....