Всё проходит: тишина, революция,
Холод, сумерки, бессонные ночи.
Только дурочки, увы, остаются.
Всё у них – то хорошо, то не очень.
Что ни сделай – всё немного чревато
Изменением привычного бега.
Если Небо в этом чуть виновато,
Откупилось изобилием снега.
Мир привык решать, творить, откупаться
То улыбкой, то блестящей монетой…
А мороз – то восемнадцать, то двадцать.
И менять, наверно, поздно планету,
Город, улицу, этаж и квартиру –
На какое-то неясное нечто.
Вот и ходим по привычному миру
И прикованы всерьез и навечно
К этой лесенке, ступеньке, дощечке,
Милой травке и тропинке без цели…
И бегут куда-то странные речки.
И торопятся куда-то недели.
А луна порой похожа на блюдце.
Так заманчиво висит до рассвета.
Только дурочки, увы, остаются
В этом мире – ждать весны или лета.
Снег когда-нибудь спокойно растает,
Утечёт, чтоб где-то снова начаться.
Жизнь по сути – даже очень простая,
Если вам уже прилично за двадцать.
Всё равно привычно ходим по кругу,
Представляя, что летим по спирали.
Вечно ищем то себя, то друг друга,
То покой, то незнакомые дали.
Что-то в памяти рисуем с натуры.
То холста нет под рукою, то кисти.
А у дуры – ни лица, ни фигуры.
Только книжка. В ней засушенный листик.