Сейчас уже почти не помнят Нильса,
который гном был и с гусиной стаей
полмира облетел — он мне приснился...
Мне виделось, что Нильсом этим стал я.
Во сне тот дивный весь набор событий,
Как будто был, но позади оставлен,
И толпы крыс почти уже забылись,
Забылось даже оживленье статуй.
Всё как у всех, я повзрослел, женился,
И жизнь моя текла, как в полудрёме,
Я оставался Нильсом, но не Нильсом,
Который прежде превращён был в гнома.
И вот сам сон: я был в нем на охоте,
Вспорхнули гуси, выстрелов раскаты,
Удачно, в общем, кубарем в болото
свалился гусь, пошел его искать я.
Узнал, то Мартин, с ним до света края...
Я огляделся, начинался сумрак,
Помедлил я, кой-что припоминая,
Взял за крыло и бросил его в сумку...
И с овощами гусь к столу был подан,
Друзья пришли, вино лилось в посуду,
Я тоже ел, не ощущаясь подлым -
Он гусь, убит, теперь он просто блюдо.
Все съедено, стал хлеб в подлив макать я,
Жену прижал фривольно, вот же шалость,
Развязка – ж;во старое заклятье,
и стало все расти – я уменьшался.
Я грохнулся в секунду об сиденье,
Размером с мышью поравнявшись в теле.
А после? Прервалось мое виденье...
Проснулся утром я в своей постели...
Чем был тот сон? Пронзил меня, как током.
Кто дал намек такой аллегоричный?
Ребенок выбор делал сердцем только,
А вырос, сердца нет, одна практичность.