Меня шептали губы растаманов,
писателей, сотрудников колл-центра.
Я было и проклятие, и мантра,
пустое барахло и драгоценность.
Рождалось часто скомканным, негромким,
бывало, мной давились, мне не доверяли.
Однажды меня выкрикнул ребенок,
еще не зная, что я означаю.
Меня ловили жадно; слушали вполуха,
меня царапали на партах и на скалах.
Больная полоумная старуха
мной целую стопу тетрадей исписала.
Меня избили, превратив в бульварный казус,
сердечный смысл распался пресной сутью,
я перестало быть изысканным и разным,
частенько одиночество и боль несу я.
Не различая на плохих и на хороших,
я, обнаженное, ложусь ко всем на губы.
Смотри, когда-нибудь и ты прошепчешь тоже:
«пожалуйста, пусть меня кто-нибудь полюбит».