Сижу на пне, закрыв ресницы,
и слушаю с волненьем тишину.
Покой земли к моим ногам ложится
и ждет, когда его я обниму.
На сердце радость,что ушла обида,
слетела прочь к березовым стволам,
и хорошо,что здесь меня не видят,
струится пенье где-то по ветвям.
Оно летело далеко к березам,
потом коснулось клина журавлей,
летело пенье в ветреных заносах
и у земли в траве и среди пней.
То пенье было словно вздох ребенка,
как солнца свет,летящий свысока,
о том, что дети засмеялись звонко,
бросая в воздух листья тальника.
Сто реки вдаль текут по всей России,
неся прохладу и речной туман,
что насыщались самой яркой синью
сродни глазам и в поле василькам.
Я слышу в пенье воробья тревогу
и легкий стон израненной травы,
и мерный шаг солдата на дороге,
и сердца неожиданный порыв.