Всё было против. Сброд резвился,
Орали, требуя расправы,
Как камень, общий гнев катился,
Народный гнев, святой и правый.
Толпа вдруг превратилась в стаю,
Всех вместе ненависть сплотила,
Плечом к плечу теснила к краю
Сермяжная, слепая сила.
Проклятья булькали в утробе,
Зубовный скрежет желваками
Играл. Косились скулы в злобе,
И кто-то сунул в жерло камень.
Огонь, дремучие мортиры!
Крути пращу негодования!
Еле отбили командиры
Его от грозного собрания.
А он руками от пощёчин
Прикрывшись плакал, как ребёнок,
Разут, оборван и всклокочен,
Посмевший посягнуть подонок.
И судьи не пошли на принцип,
Толпа лишь смерти вожделела,
Как птицу хищникам в зверинце,
Убив, им выбросили тело.
Казалось глубже нет падения,
Чем пропасть праведного гнева,
Волна всеобщего презрения
Сгубила лепестки посева.
Копыта вытоптали поле,
Расклёваны надежды зёрна,
И учат двоечников в школе,
Что даже знать его позорно.
Но вот, прошли лихие годы,
Иссякла изгородь запрета,
В темницы каменные своды
Пробился первый луч рассвета,
Качнулся маятник обратно,
Явили небеса знамение,
И стало каждому понятно –
Победой было поражение.
Забившись в судорогах оргий,
Толпа опять пришла на площадь,
Исторгла жаркие восторги
И целовала его мощи.