Томным взглядом касаясь заснеженных гор
Вспоминал каждый прожитый тягостный миг
От мальчишеских лет и до нынешних пор,
Потерявший покой, седовласый старик.
Голос матери звавшей устало к столу,
Запах хлеба несущего ею с печи,
Как родная земля вдруг досталась врагу
Когда не было сил ни стоять, ни идти.
Вспоминал тяжкий скрип уносящихся в даль
Эшелонов забравших друзей и родных,
И по-прежнему сердце не может февраль
Вспоминать, не роняя кровавой слезы.
Освещенный, прорвавшимся в щели лучом
Побледневший от холода крошечный лик,
Вспоминал, как под утро поняв, что не сон
Его очи сомкнул,
от отчаянья паник.
Как глумясь над бедой замедлялись года
Лишь в молитве виднелся трепещущий свет.
И с последними вздохами молвил дада*,
Что бессмертен народ лишь под тяжестью бед,
И однажды вернувшись из ссылки домой
Возвратить каждый камень пропавший в войне,
Подышал и добавил: «ни мир, ни покой,
Не постигнет живущих на чьей-то земле».
Дада* - дедушка.