Какое это всё-таки счастье - выходной! Можно сколько угодно валяться в кровати и никуда не спешить, ни о чём не думать. И она валялась, блаженно зажмурившись. За окном шумел давно начавшийся день, а она всё лежала и не собиралась вставать.
- Ну и долго ещё ты будешь лежать? - прозвучал над ухом хриплый мужской голос. - Хорош валяться.
Подскочив, как ужаленная, она села на кровати, быстро огляделась по сторонам и испуганно спросила:
- Кто здесь?
- Кхы, кхы, кхы... - послышался приглушённый кашель.
Звук теперь, как ей показалось, раздавался со стороны окна, но у окна никого не было. Задёрнутые на ночь шторы были не на столько плотными, чтобы не пропускать дневной свет, и в комнате было уже достаточно светло. По крайней мере, можно было разглядеть всё, что в ней находится, но того кто кашляет видно не было.
- О Господи! - судорожно перекрестилась она маленьким, кривеньким крестиком и уставилась в то место откуда доносился кашель.
- Я здесь, - устало ответил голос, когда, наконец, откашлялся.
- А Вы кто?
- Муз, - прохрипел голос и снова закашлялся.
- Кто-о?! - подалась она вперёд, по пояс высунувшись из-под одеяла, под которым до этого пряталась.
- Муз, - повторил голос.
Она открыла от удивления рот и застыла, пытаясь переварить информацию.
- Мы работать сегодня будем? - немного помолчав спросил Муз.
Она стряхнула с себя оцепенение и робко пробормотала:
- Мне не нужно сегодня идти на работу. У меня выходной.
- Я не про службу, - уточнил Муз.
- А про что?
- Стихи писать будем?
“Ага, - подумала она. - Значит “то” (подразумевая под “то” свою работу) - служба, а “это” (подразумевая под “это” увлечение, как она называла, рифмоплётством) - работа”.
И тут она, вдруг, вспомнила, что слово “муз” мужского рода и голос Муза тоже явно не женский.
- Извини. Мне бы одеться. Ты не мог бы отвернуться? - обратилась она к Музу на “ты”, предполагая, что может себе это позволить, поскольку он обращается к ней на “ты”.
Муз хмыкнул.
Ей показалось, что в этот короткий звук, он вложил целую речь о том, что он не первый раз к ней приходит, хотя раньше приходил не явно, что всё уже видел, что ему нет никакого дела, как она выглядит и т. д. и т. п.
Наскоро переодеваясь она подумала:” Интересно... Муз - это имя или название?” И, немного поколебавшись спросить или не спросить, решила спросить.
- Должность, - ответил Муз. – Да, пожалуй, и имя тоже, - добавил он, немного подумав.
- Это только твоё имя?
- Нет. Общее.
- Название значит.
- Не название, а имя, - обиделся Муз. - Так же как твоё имя ... .
- То есть, вас много и у всех имя Муз?
- Да.
- Не понимаю. А как же вы тогда различаетесь?
- По принадлежности.
- Это как?
- Ну, например... Был Муз Анны Ахматовой.
Ей захотелось спросить - если “был”, то куда он делся, где он теперь, что с ним стало? Но сдержалась, решив, что об этом она как-нибудь потом спросит, и только сказала:
- А-а-а... Понятно. Значит твоё имя Муз ... - и она прибавила своё имя.
- Ещё чего... - хмыкнул Муз.
- Ну как же, - попыталась пояснить она. - Если ты принадлежишь мне, значит твоё имя...
- При-над-ле-жи-и-шь, - протянул презрительно Муз. - Я тебе не принадлежу. Меня к тебе прислали.
Она уже открыла рот, чтобы спросить, кто прислал, но Муз её опередил.
- Работать будем?
- Будем, - торопливо ответила она.
Раздвинув шторы и удобно устроившись в большом кресле она вытащила откуда-то из боковой щели блокнот, авторучку и приготовилась писать.
- За окном снежинки тихо кружатся, - продиктовал Муз первую строку.
Она старательно записала. Писала она, как говорила её мать, как курица лапой, но сегодня старалась писать красиво и, главное, разборчиво. Дописав строку она посмотрела в окно. Никакие снежинки за окном не кружились. “И чего это ему вздумалось писать про снег? “- подумала она.
Муз, пока она смотрела в окно, продиктовал вторую строку.
- Ой! Извини. Я не расслышала вторую строку.
Муз вздохнул и повторил:
- Словно пухом прикрывая лужицы.
Она записала.
- Первый снег, как первая любовь, - продолжил диктовать Муз.
- Подожди. Извини. Я так не могу, - перебила она.
- Как так?
- Ну- у - протянула она. - Ты меня видишь, а я тебя нет. Ты не мог бы стать видимым?
- А ты не испугаешься?
- А ты страшный?
Быстрые шаги протопали к зеркалу в прихожей, смолкли и через некоторое время протопали обратно.
- Да, вроде, нет.
Она затаила дыхание. Вот сейчас... Сейчас... Сейчас... Но Муз всё не появлялся.
- Ну-у - поторопила она.
- Что? Прямо сейчас?
- Конечно!
- Ну... Ладно, - выдохнул Муз.
В видимом варианте Муз оказался похож на больного доцента-переростка: худой, длинный, бледный мужчина интеллигентного вида и неопределённого возраста.
- Так лучше?
- Гораздо.
Муз заглянул в блокнот, уточнить где они остановились, и продолжил:
- Первый снег, как первая любовь, неожиданный и робкий...
- Первый снег, запятая, как первая любовь, запятая, - поддиктовывала она себе шёпотом, - неожиданный...
- Неожиданный с новой строки, - подсказал Муз.
Она не стала зачёркивать и переписывать целое слово, а просто чиркнула закорючку, которая в её текстах означала перенос строки.
- Почему ты такой бледный? - спросила она. - Ты болеешь? И худой.
Муз ничего не ответил, только грустно посмотрел на полочку, где, среди прочих книг, стояли несколько тоненьких книжечек с её стихами. Она посмотрела туда же. “Ну разумеется, - вздохнула она, - какие книги, такой и Муз. Интересно. Как выглядит Муз Дарьи Д... ?”
Она зажмурилась и перед её внутренним взором предстал крупный, рыхлый мужчина в два центнера весом. Мужчина сидел развалившись в огромном кожаном кресле, держал в руках многослойный гамбургер, размером с небольшой перевёрнутый тазик, и смачно жевал.
- Кхы, кхы, - раздалось у неё над ухом. - Уйду я от тебя. Рассеянная ты.
Она очнулась и бросилась записывать - “уйду я ...”
- Да не надо это записывать!
- Ой! Извини.
Она торопливо зачертила ненужные слова.
Муз снова закашлялся.
“Болеет, - подумала она, сочувственно посмотрев на Муза. - Похоже, вирус подхватил.”
P. S. Надиктовано больным Музом:
За окном снежинки тихо кружатся,
Словно пухом прикрывая лужицы.
Первый снег, как первая любовь,
Неожиданный и робкий. Вновь
Солнце превратит снежинки в воду
И опять мы будем непогоду
Потихонечку ругать, что снова
Под ногами грязь и нездоровый
Ветер дует, принося простуду,
Снова дождик моросит и всюду
Сырость, серость, холод, не уют
Осень принесла. А люди ждут,
Когда снова снег пойдёт и вновь
Закружит (не первая) любовь.