- Дайте-ка я вас обниму! - радостно воскликнула Мария Никитична,- терапевт и одновременно женщина в белом халате с накинутой на плечи норковой шубе, когда в кабинет N 03 вошёл седовласый мужчина. От неожиданности тот немного смутился, но протянул к ней свои руки и задержал на секунду её ледяную ладонь.
- Я очень замёрзла, - пояснила она и, извинившись, что не сразу проявит к нему интерес, как к больному, переключилась с эмоционального порыва на экран планшета. Мария Никитична, проговаривая вслух каждое своё действие, просматривала историю болезни предыдущего пациента.
- Ну давайте, начинайте жаловаться, - слегка отлипнув от планшета, произнесла она бодрым голосом. - А маску можете снять.
Противиться больной этому не мог, да и глупо было бы с его стороны, заплатив тысячу рублей, получить отказ в оказании как-бы медицинской помощи из-за своего упрямства и ослушания.
- Видите ли какое дело, - начал свой монолог заздоровьеплательщик.
- Много лет тому назад, когда мне было тридцать лет от роду,- стараясь избегать красивости в пользу красноречия, продолжил повествовать, а точнее рассказывать пациент, - я получил термическую травму бронхов во время устроенного мною же самим пожара и благополучно его потушившим.
- Так издалека не надо. Расскажите, что вас беспокоит сейчас,- вернула больного в чувство Мария Никитична.
-У меня долгое время не проходит кашель и не отходит мокрота, в смысле, изо рта,- поспешил ответить пациент уже менее витиевато. Температура была всего один вечер, не выше 37,2 градусов, что меня нисколько не обеспокоило.
-Только бы она не спросила про обоняние, - чувствую ли я запахи разных сортов герани, стоящих в одинаковых белых керамических горшках на подоконнике в кухне?- лихорадочно проскочила мысль в голове у Александра Васильевича, который и был тем самым пациентом.
-А скажите, уважаемый Александр Иванович, - заглянув в свой подстрочник, спросила Мария Никитична. Давно ли у вас этот кашель? И не Ковид ли это случаем?
-Я Александр Васильевич,- поправил больной. А кашель у меня недели две. Осенью, в октябре месяце у меня наблюдалась подобная клиническая картина. Дня два всего была температура 37,8 градусов, потеря обоняния и слабость (мышечная).Анализ крови и рентген в двух проекция не подтвердил худших опасений.
Мария Никитична, слушая развёрнутую жалобу больного, сохраняла своё лицо в беспристрастности и непричастности, не поджимала, по всей невидимости губ присутствием на оном медицинской маски, только стёкла очков томно поблескивали. А поблескивать им томно было от чего.
Александр Васильевич, с упорством отстаивающий своё право не быть Александром Ивановичем, переименнованным с холодной и лёгкой руки Марии Никитичны, был ещё для своих лет достаточно привлекательным мужчиной.
Мария Никитична, уже не спрашивая, снова взяла руку больного, нацепила ему на безымянный палец, где она с удовлетворением отметила отсутствие обручального кольца, пульсоксиметр. Александр Васильевич замер в тревожном ожидании.
-В вашем роду все мужчины не живут долго,- видя волнение в глазах пациента, успокоила Мария Никитична. Кислорода вам хватает. Вы ведёте здоровый образ жизни. Не курите, не пьёте, не занимаетесь спортом, так что беспокоиться вам есть о чём.
-Снимите рубашку. Поднимите руки вверх, - вдох, опустите, - выдох. У вас хрипы с обоих сторон, уважаемый Александр Иванович. Сейчас я вам напишу рекомендации, что вам необходимо сделать.
Мария Никитична предъявила пациенту принтерописный текст, начинающийся информацией о жалобах больного на свое здоровье и заканчивающийся врачебными назначениями необходимых анализов и лекарственных препаратов.
-Читайте!- торжественно произнесла Мария Никитична.
Уважаемый Александр Иванович на этот раз она не добавила, поэтому грешить против истины и удлиннять рассказ автор не будет.
Александр Васильевич достал из расползающейся по швам придорожной сумки футляр с очками, извлёк их и принялся читать.
"Жалобы пациента: головная боль, температура, мышечная боль, умственная отсталость, перемеживающая хромота, зуд, шум в ушах и за ними... По мере углубления в чтение этой не достоверной, сомнительной и изобличающей информации у Александра Васильевича задрожали руки, ноги, веки и часть верхней губы, а на лице отпечаталось совершенное недоумение. С трудом скрывая своё возмущение напускной воспитанностью, Александр Васильевич вежливо выразил протест.
-Но я вам всего этого не говорил?!,-вырвалось отчаяние из груди вмиг выздоровевшего пациента. У меня нет ни температуры, ни мышечной слабости.
-Сейчас мы всё исправим, - невозмутимо ответила Мария Никитична и, взяв в руки ножницы, аккуратно отрезала верхнюю часть страницы с описанием жалоб, возымевших такой переполох в сознании больного.
-Так оно лучше будет, - удовлетворенно хмыкнул Александр Васильевич. Хмыкал он всегда, когда торжествовала справедливость, а это случалось чрезвычайно редко.
- И тем не менее, у вас короновирус, уважаемый Александр Васильевич,- впервые не исказив отечества, то ли с сожалением, то ли с искренним равнодушием произнесла Мария Никитична.
-Если вам будет совсем плохо, вы позвоните по этому номеру и к вам, возможно, приедет скорая и отвезёт в больницу, а там, как Бог даст,- ещё раз обнадежила Мария Никитична, взглянула на часы и, постучав по циферблату резиновым молоточком, произнесла негромко и возвышенно: - Цигель, цигель! Ай-люлю!
Следующим на приём сидел Рафшат Нурмирза оглы Цигель. Сколько раз Мария
Никитична назовёт его Ремантадином Нурафеновичем оставалось только догадываться.