О, сколько мы себя, порой, ругали.
И в сотый раз, как в первый, согрешив
на жизненном любовном сеновале,
считали веры жалкие гроши...
Прощали нас мучительно и долго,
ещё сильней, мы мучили себя.
Лишь, память выла одиноким волком,
душа рыдала каплями дождя.
Но время рубцевало в сердце раны,
оставив шрамы, сеточку морщин,
сгоревшие в печи зимой романы,
и фото нами брошенных мужчин.