Через бред ночи смутной в туманных снах
Приходила к ней первых цветов степных весна,
Ворожила на белой сорочке влагой бреда,
Что держала в постели мечтательную до обеда.
Так просила она отпустить грех творческой души
В мир свободы от дурдома слегка пожить,
Позабыть лиц угрюмых сплин будней города.
Жарко было ей, а город скрипел от холода.
Снег слежался, тяжестью давил под каблуками.
Стояла, задрав голову, держала её руками,
Чтобы не катилась с уставших до рыданий основ.
Устала психика нежность придумывать про любовь,
Притворяться, что всё впереди: взлёт на крыле.
Спи хоть сотню лет, но замыкает в душе реле.
И рестарт так нужен, но снова ночь облегчает грудь.
Потерпи, всё наладится...или нет...как-нибудь.
Где же лечат депрессию? Знаю где, но постой,
Там не сладко, там будут шутить дураки с тобой.
Лучше в себе скомкать горе неприкаянных грёз,
Чтобы кто-то сухой не воспринял болезнь всерьёз,
Не заставил править тебя под мерило дня,
Ведь нельзя в рамки взять бесформенную тебя.
Ты же словом простым не смогла о себе дать обзор.
Быть иной и не стойкой к миру - позор, позор...
Быть далёкой от фальши, от невежества палачей,
Что готовы рубить слишком умные черепа с плечей,
Что бояться "других", не таких как каша из тел бытия.
Господь пошутил и создал в этот мир тебя.
С той поры что-то в сумерках в ней искрит, горит...
Только часто она о бессилии перед будущем говорит.