Если пальцы зажать в кулак,
то кулак тогда
С сердцем станет – по слухам так –
Одинаковым.
Любопытство пробраться в мозг
не старается:
Рукавицы в такой мороз
не снимаются.
И бездумно гляжу на всё
надоевшее:
На золу, что из труб несёт
ветром в трещины,
На бесцветную тишь домов
И на улицы...
Сердце этим давным-давно
Не любуется.
Мчатся в линиях два потока –
и тонет всё;
Толстым инеем скрыты окна
автобуса.
Только справа, напротив лба,
след оттаявший
От раскрытой ладошки. Там
темень та ещё!
Но зачем-то моё лицо
к следу тянется,
Чтобы снова направить взор
в улиц таинство,
На окошек ночных пожар,
трубы гретые...
Кто-то пальцы свои разжал
ради этого.
Там, где пар идёт горячо,
окна ярче всё, –
Чей-то маленький кулачок
в куртку прячется.
А в автобусе, у окна,
льдом укрытого,
Рукавичка лежит одна
позабытая –
Та, что улиц хранила пыл,
шорох, вымысел,
каждый домик и целый мир,
чтобы выпустить;
Та, которая берегла
сердце детское.
Та, в которую мой кулак
не поместится.