Север - Юг
Гуси в клювах осень зажали
И по стрелке на юг полетели.
Вслед за ними и я уезжаю
В тридевятые параллели.
В тридесятые белые дали
Отбываю за вами я гуси,
С недописанной строчкой баллады,
С ненаигранной ноткой грусти.
Ах, как море в отъезд штормило,
Салютуя гулким прибоем.
Ах, как сердце в груди щемило,
Когда я распрощался с тобою.
* * *
Когда стыкуются суда
В пустынной точке океана,
Тихонько звякают борта,
Как два наполненных стакана.
На час судьба у них одна,
И на двоих зыбь волновая.
Суда качаются, дыма
В одну веревочку свивая.
Когда же в срок, на норд и зюйд,
Суда расходятся степенно,
Вздыхают трубно и слезу
Прохладной утирают пеной.
* * *
Входит в сознание звездной фантастикой
Льдом заколдованная Антарктика,
Миром завьюженным и нереальным,
За южным течением Циркумполярным.
Сравнивать можно с белыми астрами
Эти изломанно-хрупкие айсберги,
Не в вазе хрустальной, с водой из-под крана,
А в ванне Полярного океана.
* * *
У Рокуэлла Кента есть похожий абрис...
Стоим на палубе, свободные от дел.
По курсу справа белоснежный айсберг
плывет по горло в ледяной воде.
И режет глаз пронзительным контрастом
Слепящий антарктический пейзаж;
Дрейфует судно, на весу опасно
Звенит обледеневший такелаж.
Пророчила циклон радиосводка,
Но в небе синь, и штиль как никогда.
Взволнованы лишь души от восторга
Перед гармонией воды – светила – льда.
Четыре тысячи метров льда
(Толщина ледяного покрова достигает в Антарктиде четырех тысяч метров и более.)
Четыре тысячи метров льда
Заполнили чашу материка.
В броню ледяную берег закован.
Над ним лишь ветер да птичий гомон.
Четыре тысячи метров льда –
Самая чистая в мире вода,
Замороженно-голубая –
Наша последняя кладовая.
Четыре тысячи тяжкого льда –
Кому-то памятная плита.
Шестеро вылетели в полет,
Не долетели – врезались в лед.
Четыре с лихвою сплошного льда.
Отсюда, любимая, ты не видна.
С юга накатывают холода,
Значит, пора нам назад в города.
Четыре тысячи метров льда.
С тобою увидимся мы когда?
К домашним причалам приткнутся суда,
– Только тогда...
Бессонница
Окурок в банку снова я вотру,
Глаза прикрою, но никак не спится.
Палатка хлопает боками на ветру,
Как крыльями испуганная птица.
Привычно с юга накатила мгла,
Привычно, но особенно уныло,
И с перебором густо подсинила
И камни голые, и голые снега.
Бывают и закаты здесь мягки,
И солнце греет плечи легкой шалью.
Но не растут здесь травы, даже мхи,
Лишь кое-где прилипчивый лишайник.
Ворочаюсь без сна и так, и сяк,
В который раз сминаю сигарету.
Я оказался в эту ночь в тисках
Тупой хандры и в думах о запретном.
Нет, не заснуть, глаза напрасно тру.
Осталось пялиться в перкалевое небо.
Пусть хлопает палатка на ветру,
Пока к утру не занесется снегом.
Притяжение
Уже на небесах Полярный бог
Зажег сияний бледные каскады;
Напропалую задувает сток,
А на пути опять встают преграды.
В края, где мало зим и много лет
Давно откочевали птичьи стаи;
Но нас обледеневший континент
За ледяной барьер не выпускает.
Вот, кажется, сбывается мечта,
И мы оставим берег без печали...
Но непогода со всего плеча
Крушит надежды, сроки и причалы.
Мы на борту, но захлестнуло винт,
И айсберги смыкаются тисками,
И веет с купола метельный вихрь –
Как трудно Антарктида отпускает!
Ну что ж, прощай, суровая страна.
Твои снега и башни ледяные
Увидим мы теперь в домашних снах,
Сменив твои объятья на иные.
Дорожное
С утра ненастная погода,
И ветер косо шлет волну,
И целых две недели хода
Имеет Африка в длину.
Стою на мостике открытом,
Считаю дни от ноября,
И вспоминаю в Антарктиду
Все путешествия подряд.
И думаю, перебирая,
Что подустал на пятый год
И от тропического рая,
И от простуженных широт.
От непомерно долгих сроков
(Из них лишь месяц на дела),
От новостей всегда по крохам,
Авралов, общего котла,
От переменчивой погоды,
от злых ветров и долгих пург.
Заходы, рейды, переходы,
Маврикий, Гамбург, Сингапур.
Но есть на свете, льдом облита,
Звенит хрустально – чуть задень,
Та солнечная Антарктида
В полярный ясный тихий день.
И есть минута, когда сладко
Душа парит и нем язык.
Чистейший снег, рассвет, палатка
И цепь следов на синий пик.
Быть может, в этом все резоны
Менять уют на сплин кают,
И шляться долгие сезоны
На Крайний Юг, на Крайний Юг.
Перед маршрутом
(Зарисовка с натуры)
Не мал, не узок, не высок
Наш добрый старый вездеход.
С утра и вместо физзарядки
В него влезают по порядку:
а) геофизиков четвёрка,
и с ними ящиков до чёрта;
б) лезут двое с нивелиром
и рейкой длинного калибра;
в) оснащенные рентгеном,
садятся в кузов Ваня с Геной;
г) прет на всех, ругаясь грубо,
геологическая группа.
И все смешалось: ноги, рожи,
Зады, обтянутые кожей,
Баулы, фирменные ранцы,
Колы, хохлы, два иностранца,
Под лавкой что-то из шамовки,
Каэшки, шнобели, штормовки
И сверх того, назло погоде,
Пан Алексашин на капоте.
Короткой непечатной фразой
Торопит в путь начальник базы.
Механик закрывает ширму,
Врубает адскую машину,
И, тарахтя путем тернистым,
Мы катим вдаль по Каменистой.
Запомнят долго наши холки
Закон плотнейшей упаковки,
Спина к спине, сосед в соседа,
Хоть в тесноте, но без обеда!
Осторожно – юг
Постоянство погодной приметы
Есть для этих краев нежилых.
С юга к северу валятся ветры
От умеренных до штормовых.
И мы ставим свои палатки
Задом к югу, а не на восток,
А иначе развеет манатки
Антарктический ветер – сток.
Снег, взметая метельным плугом,
Через горы, хрипя, напрямик,
Это дышит Ледовый купол,
Исполинский, как материк.
На звенящих полозьями нартах,
На ходу, что ухабист и крут,
Я тасую слова, будто карты,
Чтоб не гнулась строка на ветру.
Вот докончим маршруты и пункты
И, космически ледяной,
Этот ветер станет попутным
На обратном пути домой.
Песня полярников
И зимовки, и походы
Оставляя за кормой,
Мы на белом пароходе
Возвращаемся домой.
Позади ночные вахты,
Белый снег и грохот пург.
Позади уже экватор,
И Фримантл, и Сингапур.
Вот и край Отчизны виден
Не во сне, а из окна.
Только вновь об Антарктиде
Вдруг подумается нам.
Сохраним в себе надёжно
Красоту полярных дней,
Бытие на Молодёжной
И цвета её огней.
Ждут нас радуги, и ливни,
И налаженный уют,
Только снова от любимых
Мы уйдем на Крайний юг.
Рвутся души, будто флаги,
Из груди, как из чехлов.
Что же делать – мы бродяги,
И не можем без снегов.
Будем жить единой целью,
Верить собственным следам,
Потому что знаем цену
Притяженью к полюсам.
* * *
Видел издали, сверху: палатка
На горбатой спине ледника –
Как оранжевая заплатка,
Или крылышко мотылька.
* * *
Что дарит любимой всякий и каждый?
Фиалки, стихи, состояние, трон…
Я милой своей подарю однажды
Самую южную розу ветров!
Земля Королевы Мод
Володе Траубе посвящается
Край снегов и пингвинов - для маленьких;
Для синоптиков - кухня погод;
А для тридцатилетних романтиков
Есть Земля Королевы Мод.
В белоснежном наряде и блеске
Нам с тобою, приятель, дано
Видеть облик ее королевский,
Как на первом ряду в кино.
Утром наскоро съедена манка,
Три часа под винтами на юг,
И песчаники гор Амеланга
Вспыхнут радугой прямо из рук.
А потом - к нулевому градусу,
Где на парусниках в старину
Наши Лазарев и Беллинсгаузен
Ледяную открыли страну.
Лед и скалы, высокое небо,
Синий воздух и клекот винтов.
Здесь, по сути, никто еще не был,
И не будет, наверно, никто.
Кто она, короля скандинавского,
Из английского дома жена,
Чьим назвали именем ласковым
Эту Землю, что так холодна?
Термос, чай, а под нами, тем временем,
Весь в изломах и трещинах лед.
Это горный ледник Ютульстреумен,
Скорость - два километра в год!
Передав управление, курит
Командир, он здесь первый сезон.
Слой тумана, за ним горы Гбурек
Перечеркивают горизонт.
Мы у цели. Пора на задание.
Шашку вниз, чтобы дым на ветру.
И в последний раз всеми глазами
Уточняем наземный маршрут.
И срываемся вниз по наклонной!
Вихри снега от бешеных струй,
И касание, словно любовный,
Очень нежный с землей поцелуй.
А теперь, сколь позволит погода
И возвратный контрольный срок,
Будет длиться наша работа:
Камень, компас и молоток.
Мы полгода вдали от города,
От родных и любимых глаз,
Чтобы в эти распадки горные
Заглянуть в самый первый раз.
Вижу то, что видел Магеллан.
Небо лижет языком тумана
Воду синюю, прибежище ветров.
Им в объятьях мощных океана
Не сорвать с себя оков.
Чайки солнцу жалуются громко,
Чертят полукруг углом крыла,
И , стеная тонко, звонко,
Пролетают прямо у лица.
Сердце скачет, как от бега.
Вижу то, что видел Магеллан:
Сибаритом в сладкой неге
Тихо дремлет Тихий океан.