Я шёл, вдыхая жёлтый зной пустыни,
И расплывались в солнце миражи.
Мне виделись плывущие святыни
Прохладных рек, лесов и светлой ржи,
Морей солёных в серебристых блёстках
И караванов мерных паруса…
Глоток воды, величиной с напёрсток,
Казалось, сотворил бы чудеса.
Скользил ботинок по непрочной глади
Без маяков, светильников и шхун,
А ветер шелестел зыбучей прядью
Бегущих, как кадык по горлу, дюн.
Мой след казался первым и последним,
Мой путь был долог, как кошмарный сон.
И вот тогда, как бред, как белый бредень,
Взметнулся над песками чей-то стон.
Он полыхнул – и тут же оборвался.
В нём было всё: рыдание и смех.
Как будто в крике жалобном сорвался
И навсегда застыл органный мех.
Я обернулся, приподнявши веки,
Глотнул глазами жёлтого огня –
И вдруг увидел сердце человека,
Проделавшего путь мой до меня.
Дрожало сердце. Я дыханьем вторил.
Сияло сердце – алый семафор.
И я услышал: «Здравствуй, бедный Йорик.
Ты – мой двойник. А я – твой приговор».
© Вит. Чел /// 1965 г., осень.
Этот стих был первым, прочитанным мною другим поэтам. 1965 год. Меня позвали на литературную тусовку, и вдруг я понял, что ни один из прежде написанных стихов читать не хочу. Может, напрасно. Может, правильно. Уже сильно позже, через десятки лет, обратил внимание на то, что поэты, прямо или косвенно предсказывают свои судьбы. Но тогда я об этом не думал. Через час нужно было выдвигаться. Писалось просто. Сел – и написал. Сейчас – по памяти. Оригинал не сохранился.