Мой путь лежал в манящий светом храм,
Как всплеск волны, венчающий вершину,
Во славу тем неистовым богам,
Воздвигнут был он силой исполинной,
Земли бессмертной им, гремящим, в дар,
За то, что людям те давали крылья.
И человек воистину летал,
Уподобляясь ветру, дальним звёздам,
И в небесах в бессмертие играл.
Летать меж звёзд лишь гению возможно,
Мир сотворить, и сокрушить его,
А нам, простым, лишь умиляться слёзно.
Я шёл тропой, не видя никого,
Вокруг был лес – ни звуков, ни движений,
А я внимал от сердца своего,
Ждал волшебства, от магов откровений,
Хотел увидеть сказки наяву,
Сам испытать заветные мгновенья.
Вдруг лес ожил по слову моему –
Здесь всё свершалось от простого слова –
Так я вошёл в желанную страну,
И вышла дева, словно кем ведома,
За ней встал город, не знакомый мне –
Там голос пел неистово, сурово,
То песня лилась, словно по весне,
Поведав мне про сказочную деву,
Идущей ритмом в музыкальном сне.
Вот голос смолк – ещё две вышли в белом,
Тела изящны, словно лебедицы,
Одна из них тихонечко запела,
И подхватили тотчас две девицы,
И рассказали драму про любовь:
Как перебиты были крылья птицы,
И как по капле истекала кровь…
Так в песне млело звуком волшебство,
И окрылялась в той печали новь –
Двоих в объятьях тесных понесло,
Но звуки стихли, ветер с ними стих,
Тоска явилась, стало тяжело,
Они упали – только жалкий вскрик.
А вслед за этим звери-голоса
Прорыкали – так их приход возник.
Из камня звери. Словно словеса
Всю жуть свою, всю ненависть из ада
Преобразили в дикие тела
Гиен и змей – источник зла и смрада,
И исходили в образы людей,
И шли громить по закоулкам града,
Но град исчез – без звуков, без затей,
И вышли вдруг все дивы, духи леса,
Кто ворожил, а кто был смерти злей,
Все страхи тьмы, все лешие и бесы,
Урча, смеясь, ползли ко мне толпой,
А я стоял, ни жив, ни мёртв от стресса,
Я был один – безгласный и немой,
Их слов не знал, сражённый бурным ритмом,
Средь звуков диких был совсем изгой,
И разом все взревели духи слитно,
И в пляс пустились, громко в бубны бить,
И колдовать, чуть шёпотом, и скрытно.
Иные вышли дружно ворожить,
Плясать менады, вслед им шли сатиры,
В экстазе плясок всех пришли губить.
Вокруг меня все духи леса взвыли,
Из под земли, вблизи, издалека…
И вдруг раздались звуки дивной лиры,
И голос нежный вторил ей слегка,
И сгинул вой от козлоногих буйных,
Их диссонанс, их звуков суета.
Исчез поток вакханок в змеях струйных,
Храм, воссияв, благоухал в цветах,
Излился ритм, сметая всех безумных,
И я вошёл, забыв про мрак и страх,
И в нём увидел: дева, неземная,
В невинно белом, в золотых лучах,
Её узнав, воскликнул, воскресая:
«О, ты богиня – выше всех богинь!
Лишь на тебя, как смертный, уповаю,
Прошу тебя: во тьме меня не кинь,
В любви и смерти на тебе стою,
Не предавай безумию, не сгинь,
О, Музыка, в твоих устах пою,
Но сам, увы, безгласен, обездолен,
Лишь волшебством твоим ещё живу».
«Ты шёл ко мне, как безупречный воин, –
Ко мне взывала Музыка с выси, –
И страх презрев лишь человечьей волей,
Но звуков груз и далее нести
Тебе по жизни – в них одни страданья,
И коль снесёшь – судьбе твоей цвести.
В моих потоках – мира обладанье,
И дар бессмертных – между звёзд ходить,
Но муки звуков – смертным в назиданье».
«О, я готов все горести испить! –
Воскликнул я. – Пройти любые муки,
Лишь быть в тебе, и лишь тобою быть!»
Я пал пред нею, под простёрты руки –
«Так заклинаю: бездны все объять,
Взять их слова и звуки на поруки,
И в ритмах к звёздам дальним улетать,
И в миг, пронзив Вселенную до края,
В конце её Бессмертие принять», –
Богиня пела, звуком заклиная.