Бесснежно-мрачен, грязно-сер,
не вечер –сгусток стылой скуки.
Достать бы с неба тонкий серп,
хотя бы и изрезав руки,
холодный, ясный – в сотню свеч –
И за какую-то минуту
огнём неярким пережечь
и скинуть тягостные путы.
И неожиданно легко
тогда откроется иное –
то, что всем глупостям виною,
для описаний велико.
И город властно поманит
своей неровной дальней кромкой,
и вновь притянет, как магнит,
лицо прекрасной незнакомки.
Незащищён, но упоён,
смеясь вернувшемуся счастью
быть снова будущего частью,
ты стряхиваешь липкий сон.
И взор твоё прям, и голос чист,
и жизнь раздвинула границы,
как будто выдан новый лист
взамен исписанной страницы.
1998