2021, 2022 г
Всё проходит
Всё проходит, всё рушится, всё приедается:
Снова смотрит глазами трахомными пятница,
И порхает истлевших жилищ скорлупа –
Опадает листвою чья-то судьба.
Интегралом хорала в линеечку нотную
Пропишу ли я душу, до дыма свободную,
Не нашедшую Бога в гряде анфилад –
Лабиринтах сознанья, меняющих лад?
Метафизики пыл ли, архитектоники
Или фуга полифонии в патроннике –
Я не знаю, что вырвется в сумерки дня
Из дремучих глубин тишины, из меня.
Но я знаю одно: всё проходит, всё рушится,
Отражается в лужице старая улица,
И хоромы натур превращаются в прах
До своих возрождений в загробных мирах.
Судьба
Полифоническая фуга –
Метафизический хорал –
Кристаллизованная мука –
Инструментальный интеграл –
Портрет – проекция поэта,
Который хочет воссоздать
Ту красоту, что не пропета,
Но умещаема в тетрадь.
В утрате видит он награду,
Своих мечтаний скорлупу,
Труху ветшающего взгляда –
Листвой опавшую судьбу.
Руины
Руины – очевидное пособье
Времени смотрящего в обрез
Сквозь брегета ротор, исподлобья,
Доводом и мненьям в перевес.
Ветки трещин в стенке кафедральной
Или наклонённый мезонин –
Это время тягою спиральной
Краски отделяет от картин.
Буревал колон, эпохи свалка
И на фронт взирающий фронтон –
Это жизнь, которую не жалко,
Как звезду, пылинку и фотон.
Мудрость времени
С запретными границами амбиций
Разрушатся мечты манящие дворцы,
Куда не залетает счастья птица,
И не заносят вечные венцы.
Оставят души бренные пожитки,
Летя в воронку млечного пути
Сквозь тучи паутину, через нитки
Всего того, что было позади.
Быть реальным
Быть реальным – значит наблюдать
Не по объективам интеллекта,
Как меняет формы божья стать
В поле имманентного объекта.
Быть – не думать рамками лекал,
Кристаллизоваться в самой гуще
Бытия, которому присуще
Извлекать улыбки из зеркал.
Наблюдателю
Смотри со стороны, пока живёшь,
На то, как проплывают корабли –
Мечты, галлюцинации и ложь
И тают, отрываясь от Земли.
Не погружайся в замкнутый процесс
Вопросов и ответов, но цени
При ветре колыхающийся лес
И шелест пьес в сентябрьской тени.
Храни в себе гармонии канон,
Твори миры и просто наблюдай,
Как дым клубится или тает сон –
Насущное мгновение – верста.
Теория
В залоге у бесстрашной красоты
Цветут черты весеннего запала,
И я осознаю, что в душу ты
Мою до самой вечности запала.
Твоей улыбкой жизнь моя светла,
Твоим теплом душа моя согрета
И радостью, которой ты жила
Исполнено горенье пестроцвета.
Ты всё так и небесная струна,
Чей трепет – не обычное звучанье,
А истины целебная волна,
Господнего глагола окончанье.
Ложится ночь на рваное крыло,
А в голове моей танцуют стансы.
Горит зори бессмертник. Пробрало
Меня до содержимого нюанса:
Ты соткана, возможно даже мной
Из линий тэта, йота или мета
В тугое идеала волокно,
В пучок зори, в теорию ответа.
Любимой музе
Меня коснувшись бархатом руки,
Влетаешь грациозною огнёвкой
В моих миров пустынных уголки,
Вмещаемые черепной коробкой.
Улыбку тянешь, хочешь теплоты,
Цветами глаз читаешь мою душу,
Где тают антарктические льды
И градом слёз возносятся наружу.
Спасибо, мне не надо ничего
Касательного крови или плоти,
Анестезия, радость и покой,
Величие космических мелодий.
Благодарю за оттиски зари
В струящейся тесьме блестящей пряди,
За то, что входишь в сон мой без двери,
Просторной, чистой, доброй воли ради.
Единственной
Благодарю, что ты была
И есть, и будешь в моём сердце
Святою искрою тепла –
Улыбкой Бога и младенца.
Спасибо, нимфа, за слова
И мысли цвета незабудки,
В которых ты всегда права,
Как смех по отношенью к шутке.
Благодарность этому миру
Благодарю за строгости черты,
За то, что есть ты на Земле, во-первых,
За выжженные до костей мечты
И за игру на раскалённых нервах.
Благодарю, что скоро я уйду
Туда, где нет деления на классы,
Где, постигая Бога правоту,
Слетают с лиц актёрские гримасы.
Я, во-вторых, тебя благодарю
За то, что там смогу я посвободней
Взглянуть на философскую зарю,
Взошедшую из мрака преисподней.
***
Прошу прощения у Бога,
Но он чуть дальше от меня,
Чем в преисподнюю дорога
В лоскутьях алого огня.
Прошу свободы или силы
Не для себя, а для людей,
Но ощущаю сердцем вилы,
Порывы злости, гнёт сетей.
Когда паденье неизбежно,
Прошу: «Десницу протяни
И уложи в страницы нежно
Бездарно прожитые дни».
Волны времени
Здесь каждый миг покоя дышит зыбко,
Пытаясь длиться дальше, чем стрела,
Запущенная тетивою скрипки
Из темного сознания угла…
Здесь – всё, что есть, и большего не надо,
И потому пытаюсь отпустить
Порезавшую руки мне досаду
И сделавшую ровной пульса нить.
Здесь страха зрак растёт необъективно,
Захватывая линии сторон
В стране, где сыплют огненные ливни
И крошит волны времени Харон.
***
Дни короче, а лестницы круче,
Звёзды зорче, а время тесней
В глубине тишины дремучей,
В терминальном предсмертном сне.
В этой муке, где крики громче,
Где страдания обнажены,
Ахерона ломает кормчий
Беспросветный изгиб волны.
***
Так душа отлипает от тела
И холодный колышется пот
На лице у меня, у предела,
У последних – загробных ворот.
Белоглазою стужей наркоза
За последнюю бренную грань
Вытесняется нудная проза,
Не поэзия жизни, а дрянь.
Так скребётся о стены гордыня,
Понимая, что нет больше мест
Для разгула лихого отныне
И на ней уже ставится крест.
Между мирами
Я мирами скитаюсь между,
Ощущая сполна в груди,
Как теряю свою надежду
На отзывчивость впереди.
Наблюдаю в горячке длинной,
Как ломает равнины смерть,
И крошится горячей глиной:
«Надо что-то ещё успеть…».
Расстанемся
По краям, но до следующих встреч –
До свиданий на шёлковом ветре –
До надежд, наполняющих речь –
До общенья о Боге и вере.
Распадёмся на атомы да
На теченья, пунктиры и ветки,
Ибо нам дорога теплота
Ожидаемой встречи в беседке.
Мы расстанемся только на миг,
Чтоб в итоге обняться за чаем
В обсуждении мудрости книг,
Что мы часто в дороге встречаем.
Наблюдателю
Смотри со стороны, пока живёшь,
На то, как проплывают корабли –
Мечты, галлюцинации и ложь
И тают, отрываясь от Земли.
Не погружайся в замкнутый процесс
Вопросов и ответов, но цени
При ветре колыхающийся лес
И шелест пьес в сентябрьской тени.
Храни в себе гармонии канон,
Твори миры и просто наблюдай,
Как дым клубится или тает сон –
Насущное мгновение – верста.
Условие
Здесь нет ни искомых частиц,
Ни формул великого счастья,
Ни греемых вечностью лиц,
Познавших святое причастье.
Здесь нет ничего и никак:
Повсюду иллюзии слепки
И души окутавший мрак
Хищный и цепкий.
Здесь все презирают свой крест,
Пытаясь не стать ближе к Богу,
Но если принять всё как есть,
То можно нащупать дорогу.
Писатели
Обречённого класса писатели –
В полевых скабиозах шмели
На бумагу себя истратили
И в потёмки веков ушли.
Голосами в скитаньях прослушанных
Они пели о вехах своих,
Из надежд и мечтаний разрушенных
Собирали по щепочкам стих.
Препинаний гвоздями сколочены
Их тетрадные терема,
Где поля, как дороги обочины
Для привалов скитальца – ума.
Исследовательское
В сугроба ледяном калейдоскопе
Я вижу радуг строгие цветы,
Явления прокаливаю в колбе,
Исследую мотивы красоты.
Я вижу ядра атомов-галактик,
Рокадные и млечные пути
И на стекла предметного квадратик
Кладу частицы чуда во плоти.
***
Извлекая сокровища знаний
Из ларцов антикварных изданий,
Я лечусь тишиной у свечи
В наделённой сознаньем ночи.
Диафрагму кручу в микроскопе,
Изучаю молекулы скорби
И печаль на предметном стекле
В допотопной и квантовой мгле.
Микросхемы и головоломки
Жизни данной, взирая в потёмки,
Понимаю, но нет во мне сил
Осознать божьей воли посыл.
***
Летописец, учёный, фантаст,
Мы не знали, что этот старик
Наших книг дорогих не издаст,
Уникальных и доблестных книг.
Мы тянули струну в небеса,
Но не действия смысл был прост,
А упавшая наземь роса
Бриллиантов, снежинок и звёзд.
Мы тянули вагоны – часы –
Наших жизней тяжёлый состав
И смотрели на стрелки грозы,
В ожидании чуда устав.
Не вникали мы в божий контраст,
В Ахерона глядели арык
И не знали, что вечность предаст
Наших душ умоляющий крик.
Отцу
Прошу, благослови мой долгий путь,
Который верен только доброй воле,
А не суетам бренности отнюдь,
Не сыгранной на этом свете роли.
Благослови душевные стихи
Не потому, что я поэт великий,
А потому, что это за грехи
Ответ пред Богом, выраженный в книге.
Проблема современной поэзии
Если бы я был миллионером,
Я бы деньги в творчество вложил
И гулял бы ночью тихим сквером,
И не рвал бы на работе жил.
Я бы стал певцом своей России,
И меня бы знали наизусть
Все интеллигентные миссии,
Кто не ведал истинную грусть.
Но… Я здесь, и это очень странно,
А в громоздких ярких тиражах
Бездари, пустышки, графоманы,
Чепуха на вольных куражах.
Я не скрою: грустно и обидно,
Но не потому, что всё вот так –
Потому, что истины не видно
В мире, где пиджак затмил бродяг!
Ниже строчка личного сомненья:
За перо берётся эпигон,
А поэт – заложник вдохновенья
За лекарством катится в притон.
***
Может, вывести линию
На большую игру
И зажечь в небе синюю
Вполнакала звезду?
Может, выдвинуть версию
Для начала в тетрадь
Настоящей поэзии
И её доказать?
Я не знаю, не ведаю,
С чем паду на тропу:
С венценосной победою
Или с пулей во лбу…
Но я знаю, что вытяну
В дорогую строку
Всё, что мною увидено,
Что в душе берегу.
Многоточие
Чей-то взор исцарапал мне спину,
Чей-то голос изранил мой слух,
Но смирюсь. Отпущу, отодвину
Я вопроса зазубренный крюк.
Я рассыплюсь грядой многоточий
И читатель домыслит исход
Философии, лирики, ночи
И души, что из тела вот-вот…
***
Я всех за всё уже простил,
Да… Потому, что не судья.
Во мне ядра земного пыл
Давно утрачен. Вот он я!
Я никого не осудил,
Злодейка-мачеха-судьба,
Ведь не имею чистых крыл
У позвоночного столба.
Помолчим
Помолчим, ибо нас уже нет,
Наша добрая песенка спета,
Меланхолик, прозаик, поэт,
Полутень – полубрат полусвета.
Помолчим в золотой тишине
Той, что рушит громады фантазий
В выцветающем в прах полусне,
Где нисходят с икон ипостаси.
Дело прошлого
Дело прошлое с горкой оплачено
Пережитым и прожитым в пух,
И не надо ни счастья, ни сдачи, но
Только б не притупился мой слух…
Дело прошлого – стих в периодике.
Незначительно, глупо, смешно…
И убитые временем ходики –
Это всё, что мне свыше дано.
***
Когда-нибудь мой труд прочтёт
Искусствовед, лингвист, филолог
И отнесёт его в народ,
Как достоянье книжных полок.
Хоть долог путь сей, как-нибудь
Услышат люди шёпот крови
Про нескончаемую суть
Души, что дышит в каждом слове.
***
Полюби от сердца тех, кто рядом,
Без условий, мнений и причин.
Кротостью, отзывчивости взглядом
Избежав сравненья величин.
Приоткрой души своей глубины
До серёдки цельного ядра,
До былиной постланной долины
Бытия, в котором всё – игра.
Письмо домой
1.
Почище чащи будет зимней,
Всего белей
Звучать послание: «Прости мне
И не болей…
Прости мне каждый вздох от боли,
Когда тепла
Тебе бывало мало, Оля,
Но ты жила…»
2.
Так знай, хранить души пространство,
Лучом скользя
По недрам внутреннего царства –
Твоя стезя.
Пускай зажжётся благодарность
В твоей груди
За мимолётность и за данность
Сего пути!
Резервы
Ища в себе резервы топлива,
Откройся фибрами души
Всему. Не думая особливо,
Флюиды вечности ищи.
Копая вглубь к истокам ясности –
К покою сердца, к теплоте,
Что не имеет срока давности,
Не контролируй, не владей.
Неотвратимо, ясно, искренне
Живым с большою буквы будь,
Ведь ты – ответ, частица истины,
Что освещает чей-то путь.
Коту Кузе
Хоть и был далеко я от общества
Даже самой ближайшей родни,
Освещал мне моё одиночество
Чёрный кот в те далёкие дни.
Да и нынче кота я учёного
Приглашаю в изысканных снах,
Где сидим мы за чашечкой чёрного
И глядим на сирени размах…
Прошлое
Прошлое держит цепко,
Рушит мои миры
Из дорогого слепка
И золотой поры.
Не отпускает даже
На мимолётный миг
И превращает в сажу
Бога счастливый лик.
Самоучка
Я выбираю почерк
Данного мне пути
И расстановку точек
В прошлом и впереди.
Я поэт – самоучка.
Пишет мной Бог, скользя,
Как золотою ручкой,
Или пером гуся.
***
Я снова не вижу вышних даров,
Мета-вселенных и микромиров.
Сердцем врастая в рутину,
Гибну и стыну.
Я снова реальность рисую не так:
Мазками широкими комкаю мрак,
Но понимаю, что надо
Выйти из ада.
***
Окропи мне грудину картечью,
Затухающий дух отпусти,
Он не стал поэтической речью,
Что омыли слезинок дожди.
Я не стал ни опорой, ни силой,
Ни рабом, ни начальником, ни
Принимаю душою я вилы
И небоскрёбов огни.
Разверни мою жизнь наизнанку,
До строки, опрокинутой вслух:
«Я крестом изувечил осанку
И хотел бы стать легким, как пух».
Пора на покой
Надо выгореть, надо помучаться,
Поскитаться, на поезд успеть,
Где красивою будет попутчица,
Где спокойною будет смерть.
Надо выстрадать в тонкую книжицу
Изувеченный бренностью дух,
Ибо верится, видится, слышится,
Ибо рядом скончание мук.
Надо бы изнемочь от усталости,
Очерстветь, словно хлеба ломоть,
И простить себе детские шалости,
И промолвить сердечно: «Господь…
Не хватает ни силы, ни воздуха,
Сердце вырви мне мягкой рукой,
И не надо ни крыльев, ни посоха,
Я устал, мне пора на покой».
***
Иных уж нет, а здесь остались те,
Кто вывернуть свой взгляд уже не в силах
В структуры вечности в лазурной высоте,
В снежинки, что осели на могилах.
Нет никого на картах прошлых дней,
Начерченных дыханием чёрной вьюги,
Зато сквозь них судьба моя видней
От радости до муки.
Ты здесь один
Ты здесь один художник или автор
Идей и действий, сложенных в одно,
Что льются сквозь экрана медиатор
И вытекают в данное кино.
Ты здесь один сторонний наблюдатель,
А разницы отличий – линзы тьмы,
Которые выкраивает шпатель,
Сопящей млечной вечностью зимы.
***
Значенье прорастает через образ,
Когда легка игра из-под пера,
И хочется писателю ещё раз
Взглянуть на танец искр у костра.
Метафор инкрустация по тексту –
Искусства еле видимая нить,
Которая имеет место
Быть…
***
Гнёздышком сложи свои ладони –
Слёзы родниковые нести
Через мир, где в ужасах агоний
Вянет то, что создано цвести.
Дай напиться ключевою речью,
О величье духа расскажи
Тем, кто боль отведал человечью
Где-то там, над пропастью во ржи.
***
Не прослыть бы глупым эпигоном,
Вырастив достоинства хребет,
Быть не просто лирики фотоном,
Плыть туда, где вечность и Тибет.
Мне б украдкой к Богу прикоснуться,
Радостью пропитываясь днесь,
Как Христа апостолы, Конфуций –
Мудрецы, которые не здесь.
***
Пытаюсь я до веры дотянуться,
Свободу не продать за грош,
И на луны выкладываю блюдце
Свой синтаксический чертёж.
Здесь с адом заключаются контракты
На страшной окровавленной Земле,
Где вечности святые артефакты
Приравнены к золе.
Здесь люди продаются за копейки,
Не по Заветам Бога – вопреки,
И ангел в полу-рваной телогрейке
Довольствуется мякишем с руки.
Наряд
Навряд тянуть я буду к рубрике
Газетной славы пульса полосу,
Себе доказывать и публике,
Простить признания и голоса…
Смешно и грустно: может истина
Не в той мечте – галлюцинации,
И не играет роли – издана
Душа моя или в прострации?
Не знаю: правда или вымысел
Моих историй звенья – фабулы,
И все ли я из оных вымесил
Печали ноты, горя гранулы?
***
Навряд уйду я по-английски,
Не с кем не попрощавшись даже,
Без поэтической записки,
В которой почерк смысла краше…
Уйду, наверное, по-русски,
Не факт, что где-то на дуэли,
Скорее, просто от нагрузки
Артериального тоннеля…
Алексею Токареву
Задавай мне вопросы – отвечу
За души оглушительный крик
И за всё, что я в русский язык
Запечатал при помощи речи,
Распечатал на бархате книг.
До утра задавай мне вопросы
Про разлуку, любовь и тоску
И про то, чего я не могу
На не паханном поприще прозы,
На земле, посвящённой стиху.
Мастерский взгляд
Из силуэтных квартальных громад,
Остекленевших в едином ансамбле,
Я извлекаю пронзительный взгляд –
Тонкое лезвие сабли.
Я ревизую продольный разрез
Многоэтажной и страшной системы
В поиске животрепещущих пьес
Или созревшей поэмы.
***
Самообманы корчат рожи,
Но дух мой рвётся в небеса
Из плана тела, вон из кожи,
Чтоб заглянуть в твои глаза.
Но, видимо, не тот я витязь,
Который может превозмочь
Свой ад, со страхами не видясь,
В бездонно пепельную ночь.
Мечтаний рушатся постройки,
Смывает их вода времён,
И колокольни грохот бойкий
Напоминает чей-то стон…
К ушедшей
Из полноводной тишины,
Где звуки вещего Борея
Острее ангельской струны,
Тянул я музыку, старея.
Тянулся мир мой, как крыло
Всепоглощающего вала
И разбивался, как стекло
В наречий брызги «мило», «мало».
Мой вдохновения лимит
Был выпит ужасами Лимба,
Залившем сумерками вид,
Как есть, без «если» и без «либо».
Я рассыпался, как прибой,
На сны, теории и знаки,
На жизнь с тобой
И смерть во мраке.
***
Блаженство бездомно, бездонно,
Оно не приходит извне,
Легко и не вероломно,
И однозначно вполне.
Оно не приковано к праху
Холодных и бренных твердынь,
Подобно весеннему взмаху
Ветвей или слову «Аминь».
***
Всё прогорело, отжурчало –
Венозных веток спала дрожь,
На край иглы легло начало
Холодно-синей муки. Что ж…
Осталось лишь поверить Богу,
Его десницам и перстам,
Тому, что путь и есть дорога
Через распятье к облакам.
***
Да, я знаю, что я подонок,
Потому о прощенье не
Умоляю в гряде иконок.
Слишком поздно. Душа в огне.
Мной не выдержаны границы
Допустимого. Я в аду
Вижу в Лете свои глазницы,
Обнажившие пустоту.
Минимализм
Красочный минимализм:
Мультики, города кадры,
Льющие пламя из призм
Фатумы, атомы, ядра.
Сказочный калейдоскоп:
Кожа строений искрится.
Полночь – гелиотроп.
Небо – зрачок ясновидца.
Мир на предметно стекле:
Замок в театре колдуньи,
Фауст нашедший в золе
Полнолунье.
2020 г
К писателю
Отпусти всё, что есть и препоручи,
Ибо в вышних решат все вопросы,
И холодную бездну согреют лучи,
И прольются счастливые слёзы.
Не забудем хорошие книги, в дыму
Расплетём уникальные строки,
Посидим в обсуждение снов на дому,
Обязательно вспомним о Боге.
Мы останемся здесь, на границе веков,
Лишь в печатном и буквенном виде –
У сознанья на кромке, в тиши берегов,
Светлой памятью тонких наитий.
***
Что мы наделали, брат, подскажи,
Как теперь выбраться нам из потёмок,
Смертного рая смотря миражи,
Плавно шнуруя карманы котомок?
Что от себя мы оставим земле,
Где восходили когда-то колосья,
Где наша свечка горела во мгле
И набухали рябинные гроздья?
Что сотворили мы доброго, что
Может согреть нас в разлуке от тела,
За выцветающей жизни чертой,
За биссектрисой мирского удела?
Вот, что нас держит на этой стезе:
Бог ожидает от нас результата
В жизни, где мы остаёмся не все,
В жизни, где всё навсегда без возврата…
***
Не разобравшись в силе притяженья,
Я говорю любимой: «Подожди,
Не надо сто процентного сближенья,
Ведь между нами холод и дожди».
Слегка устал я от игры на равных,
Но всё-таки тебя благодарю
За радость, что поскрипывает в ставнях,
За жизнь, в которой птицею парю.
К чему, не знаю, это красноречье,
Ведь по-простому я себя ношу
В проёмах, формирующихся речью,
Где хода нет ни Кольту, ни ножу.
Слегка устал я от игры на нервах,
Но всё-таки тебя благодарю
За то, что есть ты на земле, во-первых,
А во-вторых, за тёплую зарю.
***
Я говорю опять: «Спасибо Богу
За то, что коротаю понемногу
Снежинок хрустали, чаёк, себя,
Свечу и день, тетрадку теребя.
Спасибо за лексический глоссарий,
С которым я пишу, обычно, в паре
О том, что жизнь – всего лишь краткий миг:
Вчера младенец, а теперь старик…»
Хотелось
Хотелось тонкострунной тишины
И музыки, не втиснувшейся в грани
Сомнения, тщеславия, вины,
Без тщетных предисловий и названий.
Хотелось дружелюбной простоты:
Не взглядов, что вонзаются в сплетенье,
А ветра, что в саду сорвал цветы
С ветвей черёмух, словно в сновиденье…
Хотелось многого, чего там говорить,
Но жизнь поэта – это без просвета
Творить, дарить, плести сюжета нить
И не отрыть искомого ответа…
Поэта мир – не славы ореол,
Не розовые танцы экзальтаций,
Не всплески упоительных оваций,
А сердце, что он всуе распорол
О колкости людских интерпретаций.
К Гоше
Сентябрьские притчи
Порхают в желоба,
Читается в них нынче
Гомерова судьба.
Представил эту кромку
Осеннего панно?
Покойся с миром, – громко
Скажу я под вино.
Спасибо, друг, за встречи,
Что в сердце берегу.
Я здесь, а ты далече –
На ангельском пуху.
Понурый тон осенний
И в шахматах гарде –
Текстура отступлений
Знакомая тебе.
Брусничное похмелье,
Вишнёвая тоска –
Твоя дорога в келью,
А после в облака…
Ты всё та же
Ты всё та же загадка
Из дальних миров,
Где к общению кратко
Я не был готов.
Всё та же снежинка,
Лучинка, цветок,
Блаженства песчинка,
Хрустальный исток…
Всё та же, как всполох
И звон лепестков –
Упавший с черёмух
Изборник стихов.
К Оле
Тебе я дарю не повесть,
А сердце своё и совесть,
Рыдаю тебя лишь ради
На чистый снежок тетради.
Мне холодно, горько, больно
От мысли, что я невольно
Тебя отпустил куда-то,
Сорвавшись в пучину ада,
Не смог, не осилил жизни,
Упал у ступней отчизны,
Познал, что такое гвозди,
Что вогнаны прямо в кости.
***
Прости мне, голубоглазка,
Что сложена так развязка
Истории нашей в сеть
Путей, что сулят мне смерть.
Опять остановка в Орске
И слёзы скупые в горстке,
Отсутствие нужных карт,
Дорога домой, плацкарт.
***
Снегурочка, Дюймовочка, душа,
Я вижу, как растёшь ты, не спеша,
Люблю, надеюсь, верю и ценю
И прикасаюсь к белому огню.
Мальвина, незабудка, ангелок,
Прости за всё, что я не уберёг,
За то, что между нами сеть дорог,
Шеренги строк и бесконечный срок.
Маме
Ты прости меня, мама, ведь я виноват:
Перепутал концы и начала,
И по жизни отправился в ад наугад,
И отплыл от родного причала.
Ты прости меня, мама, голубка моя,
За муку, разлуку и слёзы,
Неровную плоскость пластов бытия,
Где жалами блещут морозы.
Прости меня, милая, ибо никак
Я ласки твоей недостоин,
Но даришь ты снова мне этот очаг,
Где рад я, согрет и спокоен.
***
Хоть ты гони, хоть не гони,
Не пролистать обратно дни
На ту страницу, где был ты
Храним Творцом от пустоты.
Не пролистать, не двинуть вспять
Всего, что жаждало восстать,
В чём память судеб, снов и лет,
И жизни загнанной скелет.
Нимфа
Ты трогала сиреневую ветку –
Символику любви и прочих сказок,
А я смотрел на ливни через клетку,
В преддверие развязок
Сюжетом ты была интриги, сказки, мифа
И прочего лексического хлама,
Ты содержанием стиха являлась, нимфа,
Страницею и гаммой…
Ты стрункою была эльфийской арфы
И кислород кромсающей огнёвкой,
Снежинкою ложащейся на травы,
Фантазиею робкой…
В неволе рассуждал я о свободе
И созерцал вдали миров руины,
А ты была мелодией в полёте,
Предметом для картины.
Неважно, кем реально оказалась,
Я всё равно люблю твои узоры:
Наигранную нежную усталость
И ангельские взоры…
***
Ты не напишешь мне, не позвонишь.
Да ладно, милая, я знаю, что так надо,
Что не войду в твой розовый Париж
И снова уколюсь о холод взгляда.
Рисуешь ты опять мне шах и мат,
Так образ постановочный развенчан,
И радость жизнь движется на спад,
И снова из-за женщин.
***
Мы разогнали дозу до черты
После которой – точка невозврата,
Мы исчерпали верные ходы
До судорог, до сумерек, до ада.
Нам предстоит опасный спуск на дно
На полузатонувшем батискафе:
Исследовать простор, где всё равно
Пред отсверком узорных эпитафий.
Свеча в зиме – осколочек тепла –
Последнее, что у меня осталось
На глубине, где чистая зола
Накрыла бесконечную усталость.
***
Здесь Бог заведует началом
На этой хищной глубине,
Где вновь укроюсь одеялом
И стану дрожью на струне.
Здесь свет иной, другие мерки,
Мотивы, образы, слова,
Переплетения энергий
В структуру мысли, что жива.
Здесь Бог вычерчивает грани
В тоннель последнего пути,
В произведенье осознаний
Того, что было позади.
***
Так теряется нить – лучик света – струна –
Связь души с первозданным началом,
Мирозданье меркнет до страшного дна
Под девятым невиданным валом.
Так мельчают слова, превращаясь в труху,
Разгораются адские краски,
И опять говорю я себе, что смогу
Воссоздать небывалые сказки.
Я опять, как всегда, повернул не туда,
Оказался в хронометра круге,
Где мгновение жизни течёт, как вода
От блаженства до горя и муки.
Я опять открываю иные миры,
Где парят перелётные книги,
Ожидая исхода холодной поры,
Находя откровения в миге.
Я помню
Я помню хищные черты
Блаженства, выжегшего разум
До дна вселенской пустоты,
Где млечный путь расцвёл экстазом.
Я помню фонов глубину –
Почти агонию предметов,
И как держал в руках луну
И не просил уже ответов.
Я сам ответом был на всех
Страницах – шелестах мгновений,
Где крик души звучал, как смех
В приватном томе приведений.
***
То один, то другой выступает герой,
Только кто из них я – неизвестно.
Так зияет безумие чёрной дырой,
Просит пищи духовная бездна.
Я при жизни в аду в неизвестность иду,
Но прошу, помоги мне на йоту
Перекрыть простотой колею в пустоту,
Приручить и освоить свободу.
Подскажи, если не по завету живу
И приму я от сердца поправку,
Завершив иллюстрацией эту главу,
Где снежинка ложится на травку.
Последнее молчание
Не заштопать раненья строкой,
Не вернуть облетевших соцветий,
Не коснуться лазури рукой,
Не разрезать незримые сети…
Ничего, никого, никогда,
Только холод грядущей могилы,
То есть точка в разделе – черта,
Что отнимет последние силы.
Только отсвет церковной свечи –
Блик надежды, итог, заключенье,
Литургический шёпот: «Молчи,
Больше истины нет в изреченье…»
***
Ну, что ж, садись, смотри на суть,
Бери ланцет и правду – матку
По схеме режь, ни как-нибудь,
Стихами падай на тетрадку.
В зиме, просвеченной свечой,
Где снег, как пепел всех историй,
Познай безмолвие ещё,
Впади в него, как речка в море.
Препоручи и отпусти
Всё то, что жалило, кусалось,
Сожми сокровище в горсти –
Слезинок искреннюю малость.
Голод
Этот голод неутолимый
Разбудил меня спозаранку,
Чтобы душу мою, вестимо,
Снова вывернуть наизнанку.
Обращаюсь к совету вышних:
«Помогите больному духом
Разобраться в идеях лишних
Или стать для землицы пухом».
***
Не надо сожалений горьких фраз,
Язвительной печали жгучих фаз:
Всё пробежит стремительной рекою
И раствориться фауной покоя.
В лазури чистой мой утонет лик
И я забуду всё, к чему привык:
Шумы конструкций, скрежет шестерён,
В дымах копчёных труб Армагеддон
И клетчатые сетки той тюрьмы,
Где в прах истлели я, они и мы:
Смотрящие, торговцы и дельцы,
Эпохи, помещённые в шприцы
И шахматы, горящие в огне,
И батискаф, ржавеющий на дне.
***
Я взглянул на бренные пожитки,
Изучил иллюзию по нитке:
Снова шум конструкций городской
Медленно вальсирует с тоской.
Снова снег напомнил мне про опий
И засыпал надписи надгробий,
Снова прах я вижу на волнах
И с мольбами письма в бутылях.
***
Майский пасмурный денёк,
Догоревшая весна.
Возлагаю на листок
Даты, лица, имена.
Помню каждого из тех,
Кто взирает на меня
С неба чистого, как снег,
Незабудками звеня.
***
Дай тебе Бог успеха,
Радости чистоты
И заливного смеха
Из ключевой воды…
Дай тебе Бог покоя
Выучить облака,
Солнышко золотое
С глазками василька.
***
Размышляю в тиши о небе я,
Диалектику птиц учу,
Полагаюсь на волю жребия,
Инструмент по плечу ищу.
Рецептивной листвой осеннюю
Провожает меня заря
К изречению заключения,
И листают волну моря.
***
На часах без пятнадцати три.
Ощущается холод разлуки,
Но опять говорю: «Не смотри
На иголочки в замкнутом круге.
Успокойся, прости, не держи
Всё, что полнило жизни страницы.
Эти буквы не миражи,
А души перелётные птицы».
***
Рождественских радуг
Искрятся сады,
И кто-то так падок
На эти цветы.
Взираешь на Бога
Ты, еле дыша,
Моя недотрога,
Живая душа.