Может и полюблю, может и полюблю, - думал он, уставив свой вдумчивый взор на её влажные от улыбки губы. На улице было холодно, её глаза сверкали пьяным отражением ночных фонарей. Он искал что-то, чтобы не думать и не помнить, она, видимо, тоже. Такси остановилось как-то несуразно и криво, он хмельно и уверенно открыл ей дверь, и элегантно пригласил внутрь. Она села, он за ней, продолжая изображать джентльмена. Ночь проскользнула между ними в изящных движениях и надеждах на ночь, на утро, на взаимность и счастье, на возможность забыться, на новое начало.
- Будешь кофе? – сказал он с искренней улыбкой, как только солнечный луч упал на кровать, ведь что-то же вроде почти зародилось внутри его души, что-то такое полное чем-то столь важным и нежным, что он опустил взгляд на пол.
- Да, - она ответила, уперев свои прекрасные бирюзовые глазки в его силуэт, ведь что-то же вроде почти зародилось в самом нутре уставшего женского сердца, что-то такое, что пахнет приятным ароматом любви и дерзкой вонью предвкушения счастья.
- Хорошо, - он ещё раз улыбнулся, пытаясь вспомнить её имя и прошёл на кухню.
Кофемашина захрустела и выплюнула пару милых чашечек ароматного напитка цвета капучино.
Она, тем временем, задумалась о том, кого так сильно и долго безответно любила. О том, кто вчера что-то хотел от неё, что-то такое, что гораздо больше обычного разговора, но кто сам любит другую и любит уже весьма и весьма давно.
И он, разглядывая пенку кофе, тем временем, задумался о той, которая всегда была смыслом его жизни, но никогда не хотела быть с ним, той, которая вчера опять зачем-то написала «привет» так же пронзительно для него, как если бы острый японский нож вонзили ему под лёгкие. Затем он выдохнул, посмотрел на часы и засмеялся.
- Почему ты смеёшься? – спросила она из комнаты.
- Да потому, что время идёт, а я всё также глуп и зависим, - ответил он ей машинально, неся чашки из кухни в комнату.
- Боже, как я тебя понимаю, - сказала она, обняв своими нежными ладошками белые края кружки и прикрыв одеялом что-то такое, что скользило между ними этой ночью.
- А давай забудем всё, давай так, что мы с тобой снова родились и зачем-то пришли в этот мир, зачем-то таким, что только что узнали, - сказал он и замолчал, повесив странный крик своей души прямо перед её мыслями.
- А давай! – она отпила кофе и как-то нежно и искренне оголила свой взгляд перед ним, гораздо сильнее, чем если бы одеяло сползло вниз.
- Ах, хорошо, хорошо, - зашептал он и лёг рядом, целуя её губы, покрытые сахарной пенкой кофе, целуя её душу и забывая, стирая, уничтожая всё, что когда-то и кто-то называл воспоминаниями.
Всех тех, кого любили зря стоит нам забыть ради тех, кого мы снова сможем полюбить.
SH