…Только ей всё же надо спуститься вниз. За картошкой. Она не из храбрых женщин. Вероника боится подвальных крыс. Смерти тоже боится. Но всё же меньше.
Помнит: вечер, повсюду тоска звенит… Ей с десяток годочков в то время было. «Папа! Папа! А кто это – менингит? Почему нашу маму унес в могилу?». А от папы ни слова. Сказать о чём? Объяснить что-то дочери мог едва ли. Вероника сквозь слёзы: «Хочу врачом стать, чтоб мамы другие не умирали…»
Лютый холод, последние сухари…Помнит: выли сирены, дрожали крыши. Страх навечно засел у нее внутри и пищал обнаглевшей подвальной крысой. От столярного клея сводило рот и давила под мышками шаль тугая.
По февральскому Невскому брёл народ, еле слабые ноги передвигая. Люди-тени… худые, живые чуть, покидали простуженные квартиры и везли на салазках в последний путь тех, которым везения не хватило…
Сын всё занят. С водителем передал ей в подарок букет. И сосиски кошке. Всё ж придется спуститься самой в подвал: обещала гостям натушить картошки.
Вдоль Фонтанки гуляет весна красна. Солнце светит в окно – загляденье просто!
Вероника давно уже подросла. Ей сегодня исполнилось девяносто.
12.03.2021