Иносказательно не могу,
И напрямую совсем не смею.
Стыдно показывать свою тьму,
А свет показывать не умею.
Мнеб по заказу менять просвет,
Что между «больно» и до «нормально»,
Но этой опции важной нет.
Я остываю уже термально.
Я укрываю себя в затоны
Из школьных странных черновиков,
В них гепермнимые зрели стоны
От романтических сквозняков,
В них кто-то схожий с моим нутром
Пел о желании мир изменить.
Что стало с автором тем потом?
Выпал в осадок, стремясь любить,
Смят жерновами унылой лжи,
Принцами немощными утомлён
И на полке в шкафу лежит,
Видит о детстве далеком сон.
Скрыт от потерь и рука тепла,
Тьма не смела души бередить,
В нём не гремели раскаты зла
И он всё так же хочет любить.
Я прихожу туда раз в век
И поправляю его постель.
Спит выжитый из меня человек
Шестнадцать лет и тридцать недель.