Из цикла рассказов "Чудеса без чудес"
Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь.
Символ Веры
Аневризма*... Когда-то я слышала это слово, заковыристое,
непонятное, но не вникала в его смысл... А в нём, оказалось,
- и жизнь, и смерть.
Это случилось 26 сентября 2019 года. Рано утром мой муж Иван
Михайлович как обычно собрался на рыбалку. Он прошёл на кухню,
достал из холодильника приготовленные с вечера для этого съестные
припасы и наполнил термос горячим чаем...
Было ещё совсем рано. Солнышко только-только встало, и его
тёплые лучи проникали в спальню...
Слышно было, как муж налил себе в кружку чая, чтобы легко
позавтракать. Я тоже проснулась и немножко поворчала на то,
что он всякий раз, собираясь на рыбалку, шумит и нарушает
мой сон... И вдруг из кухни послышался его сдавленный голос:
- Ой, Галя, что-то мне нехорошо!
Я вскочила с кровати и побежала к нему. Он прошёл в зал и сел
на диван... Лицо его, всегда загорелое и смуглое, было бледным,
как полотно. Затем он поднялся и пересел в кресло.
Голова его запрокинулась, глаза закатились... Он захрипел и потерял
сознание. Испугавшись смертельно, я закричала: "Ваня! Ванечка!" -
и, подумав, что у него снова плохо с сердцем (несколько лет тому
назад он перенёс инфаркт), схватила пузырёк с изокетом и два раза
брызнула ему под язык. Муж пришёл в себя, застонал и открыл глаза:
- Галя, что же это со мной? Болит где-то внизу живота, за спиной...
Я вызвала скорую, позвонила соседям и медсестре (своего врача в деревне
давно уже не было). Все сбежались... Приехала скорая помощь.
Врачи сделали мужу электрокардиограмму, которая показала, что с сердцем
у него всё в порядке. А давление катастрофически падало... Взгляд мужа
был затуманенным и страдальческим. Время от времени он стонал, но
не произносил ни одного слова. Я была в смятении и, несмотря на то,
что в доме были чужие люди, ходила в ночной рубашке, забыв накинуть
халат. Жалость к мужу, страх за него и тяжёлое предчувствие
овладевали мной...
Так и не дав никакого объяснения по поводу случившегося, приехавшие
врачи решили везти больного в Шемонаихинскую районную больницу.
Собрав все вещи, необходимые мужу, я хотела тоже ехать с ним
на скорой, но, как на грех, ключ застрял в замочной скважине,
и дверь долго не закрывалась... Скорая не стала меня ждать,
и моего Ивана Михайловича увезли в больницу...
Всё утро я ходила из комнаты в комнату, как потерянная, непрестанно
молясь и взывая ко Господу о помощи, обливаясь слезами, и с
нетерпением ожидала, когда можно будет позвонить и узнать, что
произошло с мужем... Примерно через час-полтора, время, когда скорая
должна была доехать до места, я стала звонить в больницу.
К несчастью моему, никто не мог мне ответить ничего вразумительного.
Я узнала только, что отвечали из приёмной, где Ваня пролежал
несколько часов, как потом выяснилось, без всякой помощи...
Только после обеда его отправили в город Усть-Каменогорск
(районные врачи поставили диагноз: произошёл разрыв аневризмы).
По дороге в город сломалась скорая, простояв с поломкой ещё час
или два. А муж истекал в это время кровью...
Можете себе представить, что человек, у которого внутри хлестала
с утра кровь из артерии, оставался жив, хотя его
привезли в городскую больницу лишь к позднему вечеру и только
ночью его прооперировали..? Это ли уже не чудо Господне,
сотворённое Им по многочисленным молитвенным слезам и просьбам
тогда и ещё много раз позже..?
Я же целый день, вечером и ночью не находила себе места, металась
по дому, опускалась на колени перед иконами и молила, молила
Всевышнего о том, чтобы Он смиловался над мужем и оставил
его ещё пожить на этом свете:
- Господи, оставь мне мужа моего!
- Господи, спаси его..! И так - бесконечно...
Было невыносимо тяжело ещё и оттого, что детей не было рядом.
Сын находился в Барнаульской Духовной академии, где сдавал
госэкзамены; дочь с зятем были на севере, в Якутии, в командировке;
старшая внучка Наташа жила и работала в Новосибирске.
Кое-как дозвонившись до всех, я сквозь слёзы поведала им о
случившемся несчастье...
Внучка меня обрадовала, сказав, что, если её даже не отпустят
с работы, она всё бросит и обязательно завтра приедет.
Затем я обзвонила все городские и сельские церкви Казахстанской
Епархии, слёзно попросив всех священников о молитвенной помощи.
Знакомые батюшки все обещали провести молебны о здравии раба
Божьего Иоанна. Одним словом, молитвы за мужа лились рекой ко
Господу отовсюду...
Рано утром я выехала в Усть-Каменогорск. Всю дорогу до самой
больницы внутренняя молитва непрестанно звучала в моей груди...
Поднявшись в хирургическое отделение на второй этаж, я подошла
к ординаторской. Мне навстречу вышел хирург, казах средних лет,
приятной наружности, с усталыми, добрыми и внимательными глазами.
- Здравствуйте, доктор. Я - Лебединская Галина Леонидовна, жена
поступившего к Вам ночью больного с разрывом аневризмы...
- Я понял это. Могу сказать Вам, что мы совершили вчера настоящий
подвиг. Таких удачных операций, учитывая преклонный возраст
больного и то, что его привезли к нам почти холодного, в моей
практике ещё не было...
- Дорогой доктор! Благодарю Вас... Хирург остановил меня движением
руки:
- Не хочу Вас огорчать, но в данный момент, даже после такой удачи,
я не могу Вам ничего гарантировать: кровопотеря была огромная...
Пострадали абсолютно все внутренние органы, особенно печень и почки.
Знаете, после таких операций, пусть и удачных, из молодых
людей выживает меньше половины... Так что будьте готовы ко всему...
- Он совсем плохой, доктор? - слёзы брызнули из моих покрасневших
глаз. - И нет никакой надежды?
- Повторяю, что потеря крови была катастрофическая... Крепитесь.
Такие чудеса случаются редко.
Он разрешил мне пройти на минутку к мужу в реанимацию.
Ваня лежал, обвитый разными проводками, но был в сознании и
обрадовался, увидев меня. Глаза его засветились радостным блеском.
Он взял меня за руку, внимательно посмотрел на меня, опухшую от
слёз, и успокоил, сказав, что у него ничего не болит (да это было
и так понятно, потому что ещё действовал наркоз).
Хирург не разрешил долго находиться подле него...
Охваченная свалившимся несчастьем, я шла, ничего не видя перед
собой, но, спустившись в вестибюль, почувствовала некоторое
облегчение: в углу, на диване, меня поджидал Ваня, паренёк моей
внученьки, высокий, с густой шевелюрой тёмных волнистых волос.
Он поднялся мне навстречу:
- А я прибыл за Вами! Наташа позвонила по дороге из Новосибирска,
что уже подъедет к вечеру.
Это была настоящая поддержка... С пареньком мы поехали на машине
к нему на квартиру и стали поджидать внучку. Он сразу стал хлопотать
на кухне, приготавливая обед...
К вечеру приехала Наташенька, и на душе у меня стало чуть полегче.
В реанимацию к мужу часто не пускали, и я уехала в деревню на
несколько дней, потому что там оставался кот Рыжик, да и по ночам
было уже холодно - следовало протопить в доме.
Со своим мальчиком Иваном внучка ходила к деду почти каждый день
(когда по разрешению, а когда проскальзывала к нему хитростью...)
Она приносила необходимые лекарства, пелёнки и многое другое,
необходимое для ухода и лечения своего дедушки.
Я приезжала к своему Ивану Михайловичу вначале через день, а потом
останавливалась в квартире паренька, где находилась и Наташа, и жила
там по нескольку дней, навещая мужа тогда, когда разрешали...
Возвращаясь домой, в Верх-Убу, я не могла никак себя успокоить.
Горе охватывало всё моё существо и, не имея сил сдерживаться, я рыдала,
молилась и просила у Бога помощи, потому что муж находился на грани
между жизнью и смертью.
Почки не хотели работать: их промывание (гемодиализ) ничего не давало.
Ваня жил на искусственном подключении приборов. В очередной раз, когда
я пришла к нему, он был не в себе и, хотя меня узнал, заговаривался:
- Галя, а ты почему так долго была в Астане? Зачем ты туда ездила
(хотя я ни разу там не бывала и никогда туда ехать не собиралась...)?
И что это за менты?! - говорил он, показывая на врачей, пытаясь
подняться... Руки его были привязаны к каталке, на которой он лежал:
по-видимому, всё время был неспокоен и порывался встать...
Помню, как, выйдя из реанимации, я обливалась горькими слезами,
уткнувшись в грудь хирурга Рустема Аркабековича. Тот успокаивал
меня и, гладя по голове, говорил:
- Вы не плачьте, пожалуйста! Не плачьте! Знаете, боялся сглазить:
несмотря ни на что, в анализах просматривается положительная динамика.
Небольшая, но есть. Так что можно надеяться...
Я боялась поверить этой неожиданной доброй вести, но лучик счастья
коснулся моей души:
- Правда, доктор?
- Правда, правда... А что заговаривается, - так это ерунда. Такое
иногда случается с людьми, когда промываются почки, особенно, если
часто: реагирует весь организм, в том числе и голова...
С того времени в сердце у меня светилась уже крепкая надежда на
то, что муж встанет на ноги...
Через несколько дней из Якутии прилетела доченька Ирина. Следом за
нею приехал и сын Андрей.
Теперь главная забота всей нашей православной семьи состояла в том,
чтобы соборовать, исповедовать и причастить нашего Ивана Михайловича.
Но как это сделать, когда в реанимацию разрешают войти к нему всего
на несколько минут, да и то не всякий раз?
И снова нам помог Господь. В тот поздний вечер в реанимации дежурил
санитар Ербол, добрейший молодой казах. Врачей-хирургов, на наше
счастье, нигде не было видно, даже дежурных (по всей вероятности,
они были на какой-то операции). И наш дорогой сынок, православный
священник, совершил над отцом все таинства церковные прямо там,
в реанимационном отделении! Никто не помешал! Сын исповедовал,
соборовал и причастил отца...
Только Ербол, щуря свои тревожные роскосые глаза, выглядывал за
дверь, боясь, что неожиданно может появиться врач...
Через день нам сообщили радостную весть: почки у мужа заработали!
И снова это было очередное чудо... Мы были счастливы! Это была
победа над смертью! Победа, дарованная нам по Милосердию Господа.
Хирурги по-настоящему удивлялись, разговаривая с больным:
- Иван Михайлович! У Вас надежды было на 5%, и Вы в них вписались!
Из реанимации, где муж пролежал семнадцать суток, он был переведён
в обычную палату, и через несколько дней дочь Ирина с внучкой
забрали его в городскую квартиру по приглашению паренька Ивана
(мужа ещё нельзя было транспортировать, к тому же необходимо
было продолжить лечение, которое на селе просто невозможно без
врачебной помощи).
Иван Михайлович исхудал так, что на него страшно было смотреть:
он был, как говорят в таких случаях, - кожа да кости...
Хирурги и сейчас мало давали гарантии, что муж дальше выживет.
Но больной, благодаря обильным нашим молитвам и самоотверженному
уходу дочери, начал потихоньку поправляться. Ирина с любовью
ухаживала за отцом, читая каждый день канон за болящего; кормила
пищей, приготовленной на пару; постоянно вызывала платных врачей...
В городе Риддер наш сынок-батюшка в своей церкви "Нечаянная
Радость" возносил прошения к Богу вместе со своим приходом о здравии
родного отца. В деревне и я также постоянно пребывала в молитвенном
состоянии, навещая часто своих в городе...
Наступила поздняя осень. Господь миловал: стояла долго ясная, тихая
погода... Но по утрам иней покрывал землю, вечерами становилось всё
прохладнее, и каждый день дом приходилось протапливать...
В Верх-Убу Иван Михайлович с дочерью вернулся через полтора месяца.
Вспоминаю, как трудно, но неуклонно шло восстановление его здоровья...
Мы все буквально тряслись от страха, если муж брался поднимать что-то
тяжёлое: ведь теперь у него на месте разрыва аневризмы стоял сосудистый
протез (стенд)! Но к весне муж настолько окреп, пополнел и похорошел,
что нельзя было поверить в то, какое испытание выпадало на его (и нашу)
долю... Чудны дела Твои, Господи!
Послесловие.
После этой тяжелейшей операции мой дорогой Иван Михайлович прожил
ещё один год, четыре месяца и восемь дней.
Умер он скоропостижно и неожиданно по дороге в парикмахерскую
(сегодня исполнилось 43 дня после его ухода)...
Умер совсем по другой причине. За этот короткий период жизни после
случившегося мы перенесли другие потрясения: переезд их Казахстана
в Россию, заболевание коронавирусом, моё пребывание в госпитале и
в реанимации... Всё это легло тяжёлым грузом на его больное сердце,
ранее перенёсшего инфаркт миокарда...
Жаль, что все мы смертные, и рано или поздно нам приходится покидать
эту Землю... Но для православного человека есть крепкая надежда на
Обетование Божие, потому что он верует в Вечность, "... чает
воскресения мертвых и жизни будущего века." Аминь!
17. 03. 2021 г.
Примечание.
Аневризма — выпячивание стенки артерии (реже — вены)
вследствие её истончения или растяжения;
расширение просвета сосуда более, чем в 2 раза.