Надежда.
Посвящено нашей стюардессе, пытавшейся
Спасти самолёт от террористов – Надежде Курченко.
Первая часть.
Имя её на устах было,
В «70 – х» тех годах,
Прошлого века., в стране нашей,
Ей было 19 лет.
Простая стюардесса наша,
Героем в одночасье став,
Там преградить не побоявшись,
Путь террористам - жизнь отдав.
Вооружённые те люди,
В кабину лётчиков рвались.
Надежда на пути их встала -
И заплатила жизнью та.
15 октября 1970 года
С Батумского аэропорта,
Рейс выполнялся в Краснодар.
Через Сухуми. На борту же,
Было 46 человек.
Все тогда позже вспоминали,
В отличном настроенье там,
Надя была. Та стюардесса,
Улыбкой радовала всех.
Она вообще отличалась,
Ровным и жизнерадостным,
Характером своим спокойным.
За это и любили ту.
И можно только удивляться,
Как при той жизни, что была,
У Нади – она всё ж осталась,
Жизнелюбивой девушкой.
(И очень уравновешенным человеком)
Родилась в селе на Алтае.
Позже уже перебрались,
На родину мамы, в деревню,
В Удмуртию, где и жила.
(В Глазовский район)
К тому моменту в семье Нади,
Росло уж четверо детей.
Были две младшие сестрёнки,
И также ещё ж младший брат.
Отец их пил, и очень сильно.
Надю отдали в интернат…
Но и вдали от дома Надя,
Выглядела довольной всем.
Она отлично там училась,
И спортом занималась, и,
В самодеятельности также,
Участвовала там всегда.
(Одноклассники вспоминали, как весёлая, хорошенькая,
Голубоглазая Надя каждый год исполняла роль Снегурочки
В Новый год)
Закончив школу. Вдруг уедет,
Та из Удмуртии, на юг.
В тёплый Сухуми. Северян всех,
Тянуло в тёплые края.
Там в аэропорту сухумском,
До 18 же лет,
Бухгалтером пока служила,
В душе ж лелеяла мечту.
(Она хотела быть стюардессой)
И Надю взяли на работу,
Бортпроводницей. Все тогда,
Ту за услужливость, полюбят,
Уживчивый характер той.
15 октября 1970 года
В утренний день тот, злополучный,
Темпераментный командир,
Судна, Георгий Чахракия,
Надежде Курченко сказал:
«Мы договорились, чтобы в жизни ты считала нас
Своими братьями. Так почему ты не откровенна с нами?
Мне известно, что скоро придётся погулять на свадьбе»
Надя скажет: «На самом деле,
Через три месяца она,
Собралась замуж там за друга,
Со школы были те дружны»
Сообщил членам экипажа,
Чахракия – что скоро все,
Они будут гулять на свадьбе,
Надежда их замуж идёт.
Прошло там с их момента взлёта,
Всего лишь несколько минут…
Вдруг пассажир их самолёта,
Немолодой – Надю позвал.
Мужчина передал Надежде,
Записку. Надю попросив,
Послание отнести членам,
Экипажа борта того.
Надя глазами пробежала,
Машинописный текст там в ней,
И сразу же похолодела,
От содержания того.
В ней говорилось – что недолжен,
В Сухуми лететь самолёт,
Как запланировано было,
А по маршруту, что дан им.
В этой записке угрожали,
Те террористы людям тут,
Смертью, если пилоты эти,
Не подчинятся воле их.
Надя взглянула на мужчину,
Что ей записку передал,
Рядом сидел мальчик – подросток,
Который - явно его сын.
Вторая часть.
По выраженью лица Нади,
Террорист понял сразу ж там,
Что ситуация там явно,
Вдруг осложняется уже.
С кресла вскочил, чтобы прорваться,
В пилотскую кабину, он,
Надежда Курченко с запиской,
Сделает к двери один шаг.
Пранас Бразинскас, с них там, старший,
С угонщиков – не смог уже,
К пилотам тем ворваться, Надя,
Дорогу ему преградит.
(С ним был его сын – Альгирдас)
«Сюда нельзя!» - Надя вскричала.
Преступник начал бить её…
Но девушка сопротивлялась,
Пулю в бедро Пранас всадил.
(Надежде Курченко)
Даже ранение там это,
Не смогло Надю оторвать,
От двери той к её пилотам,
Тут лётчики услышат шум.
И начали кидать машину,
Резко тогда ж с борта на борт…
Чтобы преступник там стоящий,
Потерял равновесие.
Двое же мужчин – пассажиров,
Вскочили там со своих мест,
Они хотели помочь Наде,
Бразинскас младший – выстрелил…
Несколько выстрелов тот сделал,
Там из обреза своего,
Над головами пассажиров,
Надя ж там распахнула дверь…
В кабину к тем пилотам, крикнув:
«Нападенье! Вооружён он!»
После этого Пранас этот,
В упор там Надю пристрелил…
Он тело девушки откинув,
К пилотам ворвался уже,
И курс держать им там прикажет,
Не на Сухуми – на Босфор:
«В Турцию! В Турцию! Вернётесь к советскому берегу –
Взорвём самолёт!»
Попала пуля в позвоночник,
Командиру пилотов тех,
Были ранены ещё ж штурман,
И борт механик там ещё.
Тем временем те террористы -
Угонщики, достали там,
Гранаты… Раненным пилотам,
В Турцию пришлось повернуть.
Людей сберечь они решили,
Что будет правильным их шаг.
Позже Чахракия там вспомнит,
Что самолёт хотел разбить.
(Эта мысль была у него в запале, что он хотел
направить самолёт АН – 24 на скалы… Но мысль,
что кроме несчастной Нади, могут погибнуть ещё ж
люди, остановила лётчика)
Самолёт они посадили,
В Трабзоне, в аэропорту.
Там полицейские окружат,
Тот самолёт со всех сторон.
Бразинскасы с радостью вышли,
И там сдались местным властям.
Раненным оказали помощь,
И в СССР направят всех.
(Всех пассажиров, раненных пилотов, и тело Нади Курченко)
Вот так закончился тот случай,
История с угоном тем.
По - всякому воспринимали,
Историю всё же сею.
Много, восторженно писали,
В газетах всех советских там,
О Наде Курченко, в те годы,
Вопросов не было ж тогда.
Никто не посмел заикнуться,
О том, что следовало ей,
Всё ж молча отнести записку,
Угонщиков, пилотам тем.
Самостоятельно дать право,
Вступить в переговоры там,
С угонщиками, экипажу,
Но Надя поступила ж так…
Смелая, честная Надежда,
Там по большому счёту лишь,
Угонщиков тех разозлила,
Что начали вести огонь.
(Спровоцировала на перестрелку, в которой ранили
Людей и погибла она сама)
Правда, в истории советской,
Не было случаев таких.
Не знала таких прецедентов,
Не было тех инструкций там.
(Инструкции на этот счёт отсутствовали, как себя вести)
Надю в Сухуми схоронили.
А через 20 лет уже,
Перенесли могилу Нади,
В Удмуртию. Попросит мать…
Поэтесса Ольга Фокина написала стихотворение
«Песни у людей разные», которое положил на музыку
Композитор Владимир Семёнов. В ней есть такие слова:
«…Звёздочка моя ясная,
Как ты от меня далека…»
Мать говорит, хоть и прошло уж,
Полвека с той трагедии,
Она всё время вспоминает,
О Наде… Плача каждый день…
Третья часть.
Турции власти отказались,
Выдать угонщиков всех тех,
СССР. За преступленья,
Лишь два года там отсидят.
(За угон самолёта, за убийство стюардессы, за
Нанесение увечий членам экипажа…)
Выпустят - по амнистии их.
Затем литовцы прилетят,
В США. Где те незаконно,
Остались уже навсегда.
За них тогда там заступилась,
Диаспора литовская.
На жительство вид получили,
Малярами стал сын с отцом.
Фамилию в США те сменили,
Стали Уайтами они.
Правда, их жизнь за океаном,
Их не устроила потом.
От Запада ждали те денег,
И славы за свои дела.
А не тяжёлого труда их,
Которым прозябали там.
10 февраля 2002 года
Преступники же постепенно,
Ссорились там между собой…
В итоге сын там убивает,
Родного своего отца.
(Альгирдас нанёс отцу по голове несколько ударов гантелей)
И по словам сына – убийцы,
Пре смертью отец угрожал,
Ему там своим пистолетом,
Приговорят сына к тюрьме.
(Ему, Бразинскасу – младшему дали 16 лет тюрьмы)
(Надежду Курченко посмертно наградили
орденом «Красного Знамени». Её именем назвали улицы
в некоторых городах, танкер российского флота,
астероид и пик Гиссарского хребта)
Если подумать же серьёзно,
Всё ж самолёта экипаж,
Требованиям подчинились,
Этих угонщиков тогда.
И все остались тогда ж живы.
И получается, что жизнь,
Напрасно отдала та Надя?
Кем станет – не узнает та…
(О том, каким героем для соотечественников
Она, Надя Курченко стала потом)
Ещё ж грустнее уже станет,
Что правосудие тех стран,
По сути там не наказало,
Угонщиков, за их дела.
(Литовцев Бразинскасов обоих Они наказали друг друга сами)