Иду, курю.
Нева младенцем спит.
Лишь фонари
Завешивают небо.
И вижу вновь —
Оплеванный гранит
Засервирован
Ломтиками хлеба.
Привык к греху.
Нагнулся и кладу
Под злобный мат
На паперть парапета...
Я грешен сам.
И я сгорю в аду.
Я не из тех,
Кого допустят к свету.
Но как же так?
Куда уходит боль?
Неужто жизнь
Короче листопада?
Какая мразь
Помножила на ноль
Смертей десяток тысяч
Ленинграда?
Как хорошо —
Голодных нынче нет.
А я дурак.
Живу не на потребу.
Но сколько б
Не начислили мне лет —
Я подниму
Святую
Корку хлеба.