Ты говоришь: я учусь стойкости дерева.
Его крона поднимается и зеленеет в отмеренный срок.
Что же ещё?
Однажды
я встретилась взглядом с египтянкой Среднего Царства.
Она сделала полушажок навстречу.
Две тысячи лет зрело движенье
внутри базальтовых чресл –
и на каменных губах заиграл утренний луч.
Где обитают глаза дерева? В заболони?
На кончиках веток? В спящей листве?
И те, с кем они -
в полостях ветра, в хватке корней,
прогрызающих плевру земли до отростков
станового хребта тяготенья,
в шорохе нашей крови внутри облака кровососущих?
На ленте Мёбиуса Времени
их не видно;
для правды земли они – угасшая прель:
мёртвое учит нас умиранью,
а голое дерево - о сплетеньях корней деревьев и гор
вдыхающему прозрачный выдох высот.
Сырой примеси дыма кивая,
тот Глупый гостеприимец
распускает каменные упряжки коней,
всей мощью бега впившихся в небо –
ради свободной дороги к ответному взмаху
по ту сторону спящей линии горизонта,
отпечатков рассвета в мокром песке