* * *
Я рос под портретом погибшего дяди,
Под взглядом мальчишки из дальнего лета,
Я словно молился, в глаза ему глядя,
Когда просыпался в предутреннем свете...
Висел над кроватью портрет этот строгий,
Парнишки, лишённого права стать папой,
И больно вонзалась, врываясь с порога,
Война в моё сердце когтистою лапой.
И бабушка плакала молча, негромко,
Вздыхая о сгинувшем мамином брате,
И тихо дрожала в руках «похоронка», -
Вещунья той давней безмерной утраты…
С тех пор ощущенье вины той с избытком -
Вины беспредельной, с её наважденьем,
Вошло в мою душу жестокою пыткой
За то, что навек опоздал я с рожденьем...
И что не стоял под победным я стягом,
Жалею, но всё ж огорчаться не стоит,
И что расписаться не смог на рейхстаге -
Меня это меньше всего беспокоит…
Мне жаль, что под «тигр» беспощадный и лютый
Я связку гранат не швырнул из окопа,
И то, что я дяде в предсмертной минуте
Плечо не подставил в Синявинских топях...
Громада вины придавила мне плечи,
Ей - доля - со мной умереть, очевидно,
Она мне ночами всю душу калечит,
И так глубока, что и дна ей не видно....
Уж не для того ль, что тот груз не изведав,
Я с болью живу этой невыносимой,
Чтоб путь тех парней – тех отцов или дедов
Я должен отлить в бронзу строк негасимых…
26 декабря 2020