В Египетской Александрии,
В чьи стены били волн стихии,
Рабыни дочь, царя - вне брака,
Свет затмевала Клеопатра…
Умом, как острый нож, опасна…
И говорящая прекрасно
На языках семи наречий…
Полна достоинств бесконечных…
Мужчин природным обаянием
Она влекла… С очарованием
Вослед царице то и дело
Звучало томное: «О, Клео…»
Ночь опускалась тенью длинной…
Ей раб с фигурою эллина
Прислуживал в тот летний вечер
За ужином… «Какие плечи!» –
Воспламеняла страсть царица –
«Спина крепка… Играет бицепс …
Должно быть, и мужской он силы
Исполнен? Мысль невыносима!»
Уже ль упустит случай верный
И не насытит нежность твердью,
Как прежде, дерзко и умело,
Услышав раз ещё: «О, Клео…»?
Покончив с трапезою скоро,
Она, не проронив ни слова,
Лишь лёгким мановением пальцев
Ввела раба в опочивальню…
Не верил раб: «Уже ль мне снится?»
Когда прекрасная царица,
Сорвав покровы одеяния,
Открыла тело для лобзания…
Миг счастья дарят прегрешения…
Когда до умопомрачения
Ласкали губы тело девы,
Раб с нежностью шептал: «О, Клео…»
А за любовь была награда -
Бокал вина… В нём - капля яда…
На ложе распласталось тело...
В нём жизнь раба мгновение тлела…
Наполнились в оцепенении
Глаза ни страхом, ни смятением,
Ни скорой смерти пустотою -
В них отраженной красотою
Коварной ласковой блудницы…
Раб, сил собрав ещё крупицу,
(Лицо от яда онемело…)
На вдохе выдохнул: «О, Клео…»
(Иллюстрация заимствована в сети Интернет)