Казалось бы, март. И какого рожна
Тревожить изящной Весны полутени?
Но как-то несмело заходит она,
Рассветам не робким садясь на колени.
Невнятно тиха ручейковая речь,
Сугробы подсели, но самую малость
Они продолжают упрямо беречь
Всё то, что уже от зимы не осталось.
Смущенные таинством птицы молчат,
Веселья в их спешном полете не видно,
Неужто за те прегрешения мстят,
Которых не знаем, и это обидно.
А впрочем, к чему неуместная ложь,
Оставь свою жесткость, Мороз, для ириски,
Мы думали, ты непременно уйдешь,
И, как говорится, уйдешь по-английски.
Но русской душе не приемлем порог
Ни в битве времен, ни в застолье отважном,
Поэтому любишь ты на посошок
Присесть и, как водится, чтоб не однажды.
Да ладно, давай-ка нальем «стременной»,
А там и отведаем вкус «заплетенной»,
И я, как и раньше, поеду с тобой
К той самой, которая ждёт непременно…