С Коляном Сердечновым мы из одного подъезда, пошли в школу в один день, и попали в 1-й А, да так почти до конца вместе и проучились (на фото в центре невысокий паренек с гитарой). Двор в Измайлово в то время это нечто похожее на феодальный поселок: все свои, остальные вокруг – чужие, мы с Колькой дружили, и была у нас во дворе компания, где не было какого-то вожака, но у него всегда были очень устойчивые позиции первенства, он был заводилой. И я вот все думаю, когда же мы начали расходиться в разные стороны? На катке во дворе всегда были вместе, царь горы, казаки-разбойники, прятки, ножички, карбид, да все на свете, включая первые ухаживания. В первых классах зимой мы ходили в школу в валенках, и он придумал ходить в калошах, их снимать и оставлять в ячейке, а сменку не носить. В классах было у нас не жарко, но потом как-то с отоплением решили, но валенки эти я помню. Потом с курением: мне не нравится запах, и я никогда не курил, Колян начал одним из первых, на переменках весной и осенью мы все выбегали на школьный двор, а вокруг были деревья и кусты, с основном сирени и смородины, практически все мальчишки курили, потом жевали листья смородины, чтобы запах отбить. Я тоже для компании разок пожевал.
А вот в спорте, в хоккее и футболе, равных Кольке не было, а на физкультуре ничего у него не получалось: ни прыгать в высоту, ни бегать на время, ни на брусьях. Странно это. Потом мы решили, что нашей хоккейной коробки во дворе нам мало. Стали искать команду, чтобы начать тренироваться. Так мы попали в Спартак, стадион был на Ширяевом поле, это в Сокольниках. Тренер у нас был потрясающий: Александр Игумнов. Он был очень знаменитый, воспитал великих мастеров: братьев Майоровых, Старшинова, Фирсова, Якушева. Но, честно говоря, тогда до нас это не доходило, уставали только, плюс дорога: трамвай, а потом троллейбус, а через месяц нам выдали форму, так она тяжеленная была невероятно: на катке еще ладно, но таскать – это был кошмар. Тем не менее, чему-то он нас научил. У него был подход индивидуальный, мне он как-то сказал, ты видно человек индивидуальный, не коллективный, посмотрим. Но потом, мне по жизни эта школа очень пригодилась: уж стоять на коньках он нас научил, а в те времена мы постоянно на каток ходили, просто покататься, в хоккей поиграть, с девушками в Сокольники, а потом в Люкс ездили. Когда умеешь кататься – многие проблемы решены сразу. Из Спартака я ушел, когда поступил в математическую школу, т.е. в 8-м классе я уже забросил, а Колян долго еще занимался, не знаю, когда бросил, может, когда в армию его забрали.
Понимаете тут еще что, в той нашей жизни мы очень много пели, и всегда под гитару. Колька пел и во дворе, и в школе. Так что по любому он всегда был в центре внимания. Играл он обыкновенно, блатные аккорды, перебором практически не умел, но много песен знал, и аудиторию свою знал. Ведь сколько времени мы пробренчали, сидя на батарее в подъезде, страшное дело! А начинали мы с ним вместе, с семиструнки. Вот только недавно свою выбросил.
Сердечные наши дела развивались совсем по-разному: во дворе у нас была такая Галя, немыслимый пострел, так они с ним и гуляли, пока не поженились. Мне она не нравилась никогда, как-то это было совсем не мое. В их отношениях я не видел ничего серьезного, думал – разбегутся. А еще была одна девушка постарше, Оля Вусатая (условно), о ней вздыхал весь двор, и, как тогда говорили, «бегал». Она была тоже бесшабашная, и падкая до мужеского пола. И вот однажды Колян меня удивил, говорит, можешь мне помочь? Ну, давай, говорю, а что надо-то? Одевай, говорит, валенки, встретимся у подъезда. Валенки мне уже маловаты были, ну да терпимо. У подъезда показывает мне свой «план», это лист бумаги в клеточку, а на нем чертежик, слово «ОЛЯ» с размерами. Пойдем, говорит, вытопчем в садах. Напротив нас, вдоль 3-й Парковой, от Щелковского шоссе до Енисея было хозяйство, летом там выращивали клубнику, редиску, розы и гвоздики. Предполагалось, что мы перелезем через забор и по его плану вытопчем слово «ОЛЯ» восьмиметровыми буквами, Оля встанет, посмотрит в окошко, обрадуется и вспомнит Колю. Знаете, мне тогда это не показалось пошлым, или что, наоборот, очень удивило. Сейчас на этом месте высоченные дома, и люди из своих окон презрительно смотрят вниз на зачуханые пятиэтажки, и рассуждают, когда уже вас расселят, или, может, передохните вы скорее, весь вид нам портите. С Олей что-то не заладилось у Коляна, женился он на Галине, сразу же после службы. Ольга же дважды выходила замуж, а что с ней – не известно.
Следующий эпизод был довольно курьезный. Уже после ухода из 444-й школы меня пригласили в туристический лагерь «Кочевник», получилось это чисто случайно, да и не думал я никаким туризмом заниматься. Но решил, поеду, в себя приду от муры всякой. Лагерь этот состоял из школьников, а руководителями групп, или, как они называли, бригад, были студенты, которые сами уже в прежние годы были в «Кочевнике». Стоимость такая: 1 день – 1 рубль. Отец у меня был против того, чтобы отдавать сыночка волкам на растерзание, но мать сказала, попробуй, не понравится – вернешься. Короче – мне страшно повезло, и я ужасно благодарен Николаичу и Тете Томе за эти два лета и две зимы, которые я ношу у сердца всю жизнь. Но об этом нужно отдельно написать как-нибудь, а сейчас, представляете, в лагере был день посещения родителей, нафига они нам там были нужны!? Я Николаича спрашивал потом, зачем? Последний год, говорит, инструкция у нас. Ну, так вот, приезжает мать, и вижу, что с Коляном. Ну да ладно, привезли ящик продуктов, за что спасибо, а я все никак не пойму, зачем он-то приехал. Посидели, сходили, искупались в Протве, я нашел момент, спрашиваю, Колян, а ты чего? Случилось что-нибудь? А он говорит, понимаешь, меня тетя Валя попросила (это моя мать). Это просто пример, он был безотказным, вот в чем штука. Как и его отец.
Отца Колькиного я каждый раз вспоминаю, как в Измайлово к матери приезжаю. Там сейчас двор весь переделали, тупо переделали, проект им Незнайка нарисовал по пьяни, но это не важно, там, где раньше была стена от спортивной площадки, дядя Сережа посадил ясень. Это не был какой-то субботник, или что-то такое, просто весной в воскресенье высыпал народ на улицу, кто в лото играл, кто цветы или деревья сажал. А тогда было много людей, прошедших войну, не кукольных ветеранов, а настоящих. У кого за плечами был Воронеж, у кого Вязьма и Кенигсберг, а у кого и Берлин с речкой Шпрее. Так вот, ни с того ни с сего, дядя Сережа берет лопату и сажает ясень. Понимаете, очень на него это не похоже, а он говорит: ну хоть что-нибудь от меня останется. И вот ясень тот вырос, и я каждый раз вспоминаю про него, как это он вдруг тогда ясень посадил по наитию. Он водителем был, и если его кто-то спрашивал – всегда готов был помочь, и денег брал только на бензин. Можно еще про бабушку его вспомнить, ей было не меньше ста лет, пальцы у нее были очень старые и морщинистые, ходила она в черном платочке, как в деревне, и все знали, что она знахарка и колдунья. В последнем я сомневаюсь, но однажды, это уже когда я женился, у меня перестало сниматься кольцо, и палец стал синеть и надуваться. Я совсем недавно был свидетелем того, что может в таких случаях произойти. Но мать сказала, сходи к Сердечновым, к бабушке. Я побежал, она видно спала, больше дома никого не было. Я поздоровался и показал ей палец свой расчудесный. Пойдем, говорит. Вошли в ванную, палец она намылила, а я понял, что мылом тут не поможешь. Охолодь, говорит. Ну, да, а чего правда нервничать, если палец как сарделька стал!( Но она что-то там погладила, пошептала, и кольцо сняла. Это было чудо-чудное. А она мне говорит, смотри не потеряй. Я тогда подумал, что это она прошлась по возможности распада моего недавнего брака. Ан, нет! На следующий день я кольцо это потерял.
В школе Колян еле тянул, причем знаете, мальчишки всегда хуже девочек учатся, девочки просто взрослеют раньше, а потом все выравнивается, и школу заканчивают все на равных, а Колян так и остался в двоечниках. Так что, школу он бросил, полгода не доучившись, устроился водителем. Я закончил и поступил, а осенью Коляна провожали в армию. Тетя Маруся расстаралась, проводы были шумные и душевные. Водки – залейся. Вообще, тетя Маруся любила жить красиво, какую-то мудреную мебель покупала: шикарный сервант (слово это я забыл), трельяж, стенка, а потом на лавочке хвалилась, что она еще собирается купить, а что? муж не пьет, деньги приносит, имеет право. Но тут – пригласили народу - море, всех друзей, да еще родственники. Но я так понимаю, служил Колян нормально, кто знает, хороший водитель в армии ценится, возил какого-то полкана. А когда вернулся – тут уж наши пути совсем разошлись, у меня - универ и свои заботы, они с Ольгой поженились, дочка их, Александра, стала заниматься фигурным катанием. Колян начал здорово пить, причем вместе с Ольгой, так они и спились, и ушли один за другим. Жалко, и непонятно, чего им не хватало?
Александра вышла замуж за азербайджанца, я помню его в лицо, он директором был и остается одного магазина, недалеко от нас, у них два сына, а квартиру на 3-й Парковой они сдают.
Вот такой был мой друг Николай Сергеевич Сердечнов.
Моему школьному выпуску в мае полтинник. У нас был очень хороший и дружный класс, это правда, и мне там нравилось. Я уходил и год проучился в математической школе 444, а дальше вернулся. Причин много было: семейные, успеваемость, девушка, но вот время прошло, и я точно знаю, что ушел, потому, что хотел вернуться. А настоящая причина всегда одна, как и учат нас психологи. А это была настоящая типичная ностальгия.
На фото: ребята из нашего класса на стадионе перед 420-й школой. С гитарой Колька Сердечнов (светлая память), Крайний слева – Андрей Солдатенков (светлая память), летчик-испытатель, погиб где-то под Саратовом, дальше Володя Бузаев, мы сидели с ним на последней парте, ехидничали и подтрунивали, он ровно на год меня старше, и он познакомил меня с моей будущей женой. Дальше Антипин, Демченко, я и Мишка Сидоров.
Измайлово, осень 1969 года.
29.3.2021