Пусть зыбка памяти природа,
Но помню я, как в восемь лет,
Сижу я с бабкой у комода,
И, как дрожит на стенах свет.
Рисует память этот вечер:
Устав от хлопот и сует,
Она, при свете тонких свечек,
Псалтырь читает и Завет.
Открыв главу от Иоанна,
Немного странно, нараспев,
Старушка молвила пространно,
Что Бог прольёт на землю гнев,
Когда придут чудовищ сонмы
Во времена последних дней,
И будет жить, как смотрим сон мы,
Не просыпаясь, мир людей.
Тогда, я слов её не понял,
И много позже, в тридцать лет,
Себя вопросом этим донял
И думал, что нашёл ответ.
Казалось мне, что в Антарктиде,
Из талых вод суровых льдов,
Восстанут ящеры в том виде,
Что жили там до холодов.
Что сбросят сон тираннозавры
И вновь начнут кровавый пир, –
И громких новостей литавры,
Разбудят крепко спящий мир.
Но, не дождавшись аргумента,
Мой интерес простыл, как след.
Хотя я ждал того момента,
Когда ко мне придёт ответ.
Мне не раздуть пожар сенсаций
На том, что в дверь стучит беда:
Прокрался в души ген мутаций
И страшной лжи, как никогда.
В ту пору бабка не раскрыла
Мне символичный смысл страниц –
Явили монстры сами рыла,
Под грубой маской лживых лиц.