Сонет первый. Ключ
На престоле пустом очертания тени.
Неизбывная жажда томится в глазницах.
Ухмыляется череп - державы замена -
И колышутся флаги в просветах и дырах.
Неживые где спят, лишь сквозняк стонет в затхлость,
Только древнюю пыль заметёт в паутину,
Но не сгонит дурман повсеместного праха.
И разносятся громко шаги костяные.
За века, за столетья был ужас незыблем,
Заросла и забыта к руинам дорога.
Бесконечна молва, что проклятие в силе;
О сокровищах шепчут так алчно, так злобно.
И к воротам явился, обрушив их тяжесть,
Мародёр, не герой, но не знающий страха.
Сонет второй
Мародёр, не герой, но не знающий страха.
Его цель уже близко - он в этом уверен.
И бредёт в буреломе, кусты обрубая,
Позади оставляя пространство для бегства.
Тяжела его поступь; широким размахом
Невысокую ель он ломает на щепки.
И на грубом лице нет намёка на слабость -
Только воля дойти и жестокость усмешки.
И видны уже стены, нависшие грозно,
Окружённые лесом, как будто в удавке.
До сих пор неприступны, черны и безмолвны.
До сих пор вороньё там над ними летает.
Осмотревшись немного, на холм он поднялся
И к воротам явился, обрушив их тяжесть.
Сонет третий
И к воротам явился, обрушив их тяжесть,
И сквозь чёрную пыль он по замку ступает.
Как нетронуты стены, за ними иначе -
Сметены все строения, башни упали.
Кроме самой великой, пронзившей плоть неба.
Окровавлена Богом, надломлена бурей.
Но осталась стоять обиталищем смерти,
Развеваясь саваном, одетая в сумрак.
И как черви в земле, извиваются тени
Из разломов, бойниц, искажённые в муках.
У подножия Башни к открытому зеву
Мародёр устремился в глубины безумья.
Голоса окружили его хороводом -
О сокровищах шепчут так алчно, так злобно.
Сонет четвёртый
О сокровищах шепчут так алчно, так злобно.
О забытом величии древнего царства.
Там, где лес простирает своё превосходство -
Было сердце страны и богатой, и славной.
И когда-то поднялся на трон сумасшедший,
Объявивший себя новорожденным богом.
Он сжигал на кострах не отринувших веру,
Он бессмертия алкал невинною кровью.
Почти полностью царство принёс себе в жертву,
Пока дочиста буря те земли не выжгла,
И не смог избежать он ни смерти, ни тщеты.
Но отвергнутый Адом, он проклят отныне
Быть вовне бытия посредь мёртвой столицы.
Бесконечна молва, что проклятие в силе.
Сонет пятый
Бесконечна молва, что проклятие в силе,
И что свету отказано падать на замок.
Упокоился город в болоте унылом.
И тайга поднялась над ним, полная мрака.
Только стен не коснулось течение Леты.
Только кости твердыни черны от отравы.
Обрела здесь покой и убежище нежить,
Своего ожидая к исходу приказа.
И легенды гласят о нашествии страшном,
Ослеплённый король когда мёртвых поднимет,
Когда сломана будет живая ограда,
Когда Бог отвернётся от грешного мира.
Безутешны слова смертоносного рока.
Заросла и забыта к руинам дорога.
Сонет шестой
Заросла и забыта к руинам дорога.
Но тропу прорубил один, грезя богатством,
Отмахнувшись от дряхлых кровавых историй,
Проложил себе путь - осквернитель бесславный.
И спустился он в Башню - громадину склепа,
Окунулся во тьму, в какофонию эха.
И бесплотные духи вокруг его сердца
Невидимками кружат, бессильны, безвредны.
Не рискуя зажечь хоть лучинку бы света,
На чутьё полагаясь звериное слепо,
В лабиринте бредёт сквозь ловушки несметны,
Ни одной не встревожив дыханием ветра.
Впереди неуверенно вздрогнула сила -
За века, за столетья был ужас незыблем.
Сонет седьмой
За века, за столетья был ужас незыблем.
Внутри замковой мглы неусыпная злоба.
Кровоточащим взглядом следят неотрывно
За спиной мародёра портреты в коронах.
Он прошёл галерею беззубых монархов
И поднялся по грубым, разбитым ступеням.
Под высокими сводами жуткого зала,
Содрогнувшись, узрел он подобие склепа.
Друг на друге лежат, источая желчь, трупы;
От стены до стены сотня тысяч умертвий.
По костям и телам здесь проложены тропы,
И единственный путь наверх - лестница в центре,
Что объята в огне цвета бледного с синим.
И разносятся громко шаги костяные.
Сонет восьмой
И разносятся громко шаги костяные.
В потемневшей броне, грохоча и шатаясь,
Неизменная стража внимает, не видя.
Не пройти, не прокрасться ни мимо, ни прямо.
Вместе с выдохом крик, что удар обгоняет;
И обрушится меч, дробя кости сухие.
Мародёра прыжок неживого ломает.
Кувырок, и бегом до двери на вершине.
Заперев на засовы, успев на мгновенье,
Он услышал, как вой поднимается чёрный,
Как взметнулась ввысь пыль, содрогаются стены.
Он продолжит свой путь сквозь немые альковы,
Сквозь тенёта пройдёт, сети липкого мрака,
Но не сгонит дурман повсеместного праха.
Сонет девятый
Но не сгонит дурман повсеместного праха.
Обессилен и слаб мародёр от отравы -
Загустевшая кровь искажает пространство -
И бредёт вдоль стены он, шатаясь как пьяный.
На колени упав, достаёт с перевязи
Чёрно-белую склянку, раствор безоара -
Безупречное средство от чистого яда,
Отвратительный вкус, изумрудами плата.
Не снуют, не витают безумные духи -
Он впервые один, отдохнуть ненадолго.
Ближе-ближе сокровище - слышится, чует.
Поднимается с силой, могучий, здоровый.
За собой оставляя жестокий вой в спину -
Только древнюю пыль заметёт в паутину.
Сонет десятый
Только древнюю пыль заметёт в паутину
Несмываемый запах болота и леса.
Силуэтом мелькнёт мародёра-бандита
Пробудившийся ветер в проёмах бессветных.
Середина пути. Он у края разлома:
Словно лебедю шею вполсилы срубили,
Недобили - и камнем застыл при подъёме;
Да разносится эхо предсмертного крика.
Издали, Из далёкой зари тихий шёпот;
"Не иди! Уходи! Впереди... злая сила..."
И качаются кроны в тревоге невольно.
Мародёр поднимается вверх, на вершину,
Повернувшись спиной и за камни цепляясь.
Неживые где спят, лишь сквозняк стонет в затхлость.
Сонет одиннадцатый
Неживые где спят, лишь сквозняк стонет в затхлость
Под чернилами мглы, где рождаются тени,
Что-то движется там, за пределами взгляда,
Обрекая пространство на муки, болезни.
Укрывая от света, в насыщенной злобе
Эту тьму бережёт под крылом своим Башня;
Средоточие скверны пылает на чёрном,
Упирается в стены - наполнена чаша.
Как в пучине морской напирает на плечи,
Не хватает на выдохе силы дыханья.
И сгибает колени под тяжестью встречной
Мародёр на стене, через волю взбираясь
К бесконечному гулу жестоких мотивов.
И колышутся флаги в просветах и дырах.
Сонет двенадцатый
И колышутся флаги в просветах и дырах.
Под напором ветров в омрачении неба.
Бесконечная ночь у порога могилы -
Будто башня нанизана в пасти у зверя.
Мародёр неподвижен у тронного зала -
Словно Ада посольство, чьи двери открыты,
Что небрежно оставила Смерть, вся в печали,
Уходя, проклиная, с руками пустыми.
Он шагнул, словно прыгнул в объятия бездны,
С обнажённым клинком, ожидающий битвы,
Опоясанный вервью, богатству навстречу.
Мародёр, он смеётся, - "Моя ты добыча!" -
Преклоняя колени пред образом смерти -
Ухмыляется череп - державы замена.
Сонет тринадцатый
Ухмыляется череп - державы замена -
На ладони лежит словно в чаше из кости.
И увенчан он камнем, рубиновым светом
В окружении звёзд бриллиантовой ночи.
Воссияла корона из чёрного злата,
Опалённая жаром небесного гнева.
Мародёр. Его руки испачкались сажей -
Осыпается ввысь несмываемый пепел.
"Я богат! Я богат! Настал день моей славы!
Этой цацки мне хватит купить полбаронства,
Хотя к чёрту мне титул, на шлюх я потрачу..."
Громогласная речь умерла в тайный шёпот.
Мародёра лицо неподвижно, застыло,
Неизбывная жажда томится в глазницах.
Сонет четырнадцатый
Неизбывная жажда томится в глазницах,
Отражается сумрак в зрачках беспокойных.
И в ответ ему взгляд - словно зверя-убийцы.
Тишина не смолкает и бредит от горя.
Он срывает корону, бросает прочь череп
И до края бежит, подгоняемый воплем,
Пробудившимся криком, взметнувшейся тенью.
Содрогается Башня до крови, до боли.
Мародёр, он срывает печати со свитка,
Направляя заклятие солнца навстречу
Разорвавшейся тьме, пожирателю мира.
И прыжок - за собой оставляя верёвку.
И во вспышке впервые зажжённого света
На престоле пустом очертания тени.
Сонет пятнадцатый
На престоле пустом очертания тени.
Неизбывная буря замолкла внезапно.
И в ладони опять ухмыляется череп,
Тёмным нимбом отмеченный, линией мрака.
Тьма, объявшая Башню, погасла впервые.
И разбиты печати - тайга умирает.
Неживые, проснувшись, выходят за стены,
Собираясь в когорты, внимают приказу.
"Пусть уходит, бежит и боится погони;
За спиною держитесь и шлите кошмары.
Он укажет нам к крови горячей дорогу.
За собой принесёт злое горе и пламя
Ныне проклятый вестник войны беспощадной -
Мародёр, не герой, но не знающий страха."
2012 - 2021