Рита сидит у окна, над слогами плетя колдовство,
с тусклой свечой и коробкой конфет.
Где-то Житомир, а недалеко от него
в мир был брошены Ритин насмешливый дед
и беспокойный Христос.
Сталин давно перестал из безмозглой болванки строгать палача,
но безоглядные мысли и рифмы идут под откос.
Рита сама, как свеча.
Рита, подобно свече, оплывает в бездомном окне,
тает неслышимо день ото дня.
Слёзы – как воск в непроглядной густой тишине.
Потустороннее с видимым соединять
Рита устала за много десятков веков
и, в капиллярах стальную усталость храня,
молча внимает любовному шёпоту гладящих ночь облаков,
словно менора, считая повинной себя многоустую тьму разгонять.