Он был рождён, чтоб жизнь прожить,
а не впустую тратить время.
И хоть пока он не умеет
ходить, глаголить, мыслить, плыть —
наступит час, и в этом деле
с дороги верной
уж вам его не сбить.
Однажды встанет, чтоб стоять
стеной для тех, ему кто важен;
не чтобы падать ликом в сажу,
что развела небрежно рать
людских уродов, гадов страшных,
что лишь умеют
всех слабых унижать.
Шагнёт вперёд, потом ещё,
не чтоб к путям таким идти,
куда б людей смог увести,
а чтоб грехов порочных зло,
не покорив Святых груди,
ушло бесследно,
отпрянув от шагов.
И он пойдёт почти стремглав.
Не для того, чтоб гнать неверных
к обрывам скал над морем смертным,
а чтоб неверных сих напалм
не стал Святым могильным пленом,
что их согреет
от холода от ламп.
И лишь в конце, вкусив огня,
поймёт, наверное, что люди
не стоят песенных прелюдий
и что Святые, для себя
ища суровых вечных судей,
не преуспеют,
а постареют зря.
Но время выкроить никак,
а потому оно бесследно
сыграет в жизни каждой пленом —
ну а покуда тот иссяк,
развеет всех по ветру пеплом,
а что сумеет,
отобразит в костях.