ЧЕРЕП
Перед Марией Магдалиной белеет в полумраке
Череп, свеча угасает. Кто из её лобызателей
Суть сия кость иссушенная, угадать не решается.
Засим остается, размышляя век и еще век.
Заснули пески времени, ибо видела,
На плече Его руку чуяла.
В день, когда на заре закричала: Господи!
А я собираю сны черепа, ибо аз есмь
Пылкий, влюблённый, страдалец в садах
Под тёмным окном, и не ведаю – лишь для меня ли
Для кого боле секрет её наслаждений.
Упоения, клятв. Кто их помнит?
И есть только момент, та секунда
Не забытая, миг по ту сторону жизни.
Czeslaw Milosz
CZASZKA
Przed Maria Magdalena bieleje w polmroku
Czaszka, swieca dogasa. Ktory z jej kochankow
Jest ta wyschnieta koscia, nie probuje zgadnac.
Zostaje tak, rozmysla wiek jeden i drugi.
Piasek usnal w klepsydrze, poniewaz widziala
I czula na ramieniu dotyk Jego reki,
Wtedy kiedy o swicie krzyknela: „Rabboni!”
A ja zbieram sny czaszki, bo to ja nia jestem,
Gwaltowny, rozkochany, cierpiacy w ogrodach
Pod ciemnym oknem, niepewny, czy dla mnie
I dla nikogo wiecej sekret jej rozkoszy.
Upojenia, przysiegi. Malo ich pamieta.
I tylko tamta chwila trwa, nie odwolana,
Kiedy prawie ze byla juz po tamtej stronie.