О разнообразии, в человеческом смысле и не только,...
6.
Несмотря на страсти, разыгрывающиеся под Снежаны Ивановны покушения на Линину репутацию, изумрудный сезон шёл своим чередом.
Июнь простоял ровным, красивым, сухим, изредка лишь набегали облачка и накрапывал дождь. Едва намочив поверхность земли, простучав ночью надеждой по палатке, улетучивался, как не было.
За июнь не было ни одного камерального дня, ходили, ходили и ходили. Покрывали площади маршрутами: - А что делать? - виноватился начальник Владимир Матвеевич, - надо, ребята, пока погода стоит.
Накопилась усталось, накопилось камеральной работы по оформлению документации и каменного материала: - Ну когда же, когда же, хотя бы на день-два, с утра тоскливо глядя в ясное небо, вяло перекидывались геологи словами.
Уже все исхудали, акклиматизировались, набрали форму, тело стало лёгким, ноги сильными. Уже не дрожжали от слабости коленки, с единого шага уже перемахивали через колодины и прочие преграды, по курумам, частым в этой местности - огромные камни заполнявшие русла ручьёв и логов, порхали...
Но общая физическая усталость чувствовалась, иногда, до изнеможения.
И, тогда, понимая, что отряд работает уже на срыве, Владимир Матвеевич объявил два камеральных дня.
- Выспалась-выспалась, - блаженно вытянувшись в спальнике, ещё нежась, несмотря, что повариха Лариса Семёновна уже прокричала завтрак, - всеми косточками чувствовала Лина.
Поднявшись, выкупавшись в изумрудной заводи, заплетя в косу, ещё длинные волосы, одевшись в халатик, Лина отправилась на завтрак.
Стол был уже полным, завтрак обещал быть необычным, Владимир Матвеевич обещал чего-то вкусненького, вроде колбасы что ли...
Колбаса в поле была редкостью, хранить её было негде.
Лина, не успев подойти к столу, ещё загодя, почувствовала, внимание.
Все, кто были за столом, невольно обернулись на Лину. Вид был её был очень необычным для полевых условий, халатик нарядный в горох, с воланчиками, коса заколота необычной, крупной заколкой - бабочкой, чуть- чуть Лина даже надушилась. Отдохнувшая, загоревшая...
- А я что вам говорила, - обращаясь к Владимиру Матвеевичу, не замедлила прокомментировать Снежана Ивановна, - нарядилась опять.
Владимир Матвеевич, пропустив мимо ушей комментарий Снежаны Ивановны, не мог отвести глаз от Лины: - Не понимаю, как вы это делаете, женщины? Всё ведь то самое, что и вчера, а, поди ж ты, халатик приодела - и другой человек.
- Вот-вот, - не унималась Снежана Ивановна, - а я что говорила, - она только об одном и думает, зачем ей халатик в поле, - теребя Севино плечо, не унималась Снежана Ивановна.
- Отстань, Снежа, - лето ведь, затем и халатик.
За завтраком Владимир Матвеевич объявил абсолютный выходной: - Болтайтесь, валяйтесь, общайтесь, и чтобы никакой работы, вечером в баньку, договорился в соседней деревне, - после паузы добавил, видимо, усомнившись в своей такой решимости, - если только с картами фактического материала поработайте...
Коллектив дружно пропустил мимо ушей про карты фактического материала, принялся валяться, купаться и общаться.
Лина, наобщавшись, ушла к себе, открыла окошки в палатке, откинула полог, привязала его покрепче поверху, взяла книгу и растянулась на раскладушке. Почти не читала, глядела на небо и реку, хорошо просматривающееся из проёма. Блаженствовала.
Вечером съездили в баньку. Напарились-намылись, напились чаю с мёдом. Помимо баньки, дед, с которым договорился начальник, держал ещё и пасеку.
Едва добравшись до постели, еле погрузив себя в спальник, Лина уснула, как убитая.
Проснулась внезапно от громких криков, спросонья подумала, что уже утро и это повариха Лариса Семёновна собирает народ на завтрак. Но стояла ночь. Крики раздавались всё более громкие, явственно различались голоса, слова и какие-то громкие всплески, будто кто-то активно купался. Раз, другой...
- Я тебя предупреждал, Сергей, я тебе говорил, ты мне что обещал? - Слышался рассерженный звонкий голос Владимира Матвеевича, следом раздавался мощный всплеск, какие-то охи, вздохи, пыхтение.
И опять:- Выгоню к такой-то матери тебя, Сергей, и не возьму обратно.
- Ого, дело-то нешуточное, надо посмотреть что происходит. Накинув что-то, что попалось под руку, Лина вышла к людям.
Людей на берегу было два человека, один начальник, второй - рабочий Сергей Александрович, хозяйственный муж поварихи Ларисы Семёновны.
Остальные люди, кто из палаток, кто на выходе, наблюдали купание Сергея Александровича в изумрудной заводи под луной. Стояла глубокая ночь. Уже даже чуть рассветало.
Самое интересное Лина проспала.
Оказывается, приехав из баньки, народ, не пошёл спать, как Лина, а пошёл на кухню, по навес, общаться, развели огонь в печке вместо костра, гомонили, вроде даже пели,
пили долгий чай, на травах, травили анекдоты ...
Под шумок, Лариса Семёновна и Сергей Александрович, уединились у себя в апартаментах, в отдельной палатке со всеми удобствами. И решили под лёгкий пар попробовать браги. Той самой, о которой Лариса Семёновна доверительно поведала Лине в начале месяца. И то верно, уж сколько времени-то прошло, брага, наверное уже не только поспела, но и переспела...
Попробовав, раз , другой, развеселившись-разошлись, предложили народу, народ отказался, помня про сухой закон, Лариса Семёновна и Сергей Александрович, обнявшись, опять уединились. Но ненадолго. Послышались крики и Сергей Иванович стал спешно перебазироваться в мужскую десятиместную палатку, громко матерясь и крича при этом:"Ну всё, Лариса Семёновна, это развод, развод окончательный! Развод!"
Перетаскивал даже заготовленные впрок дрова:"Моё! Сама живи, как знаешь!"
Лариса Семёновна рыдала, билась и кричала, указывая на Линину палатку:"Это всё она, она - Линка бесстыжая! Вас видели с ней на берегу. Вы сидели в обнимку и курили".
Так продолжалось довольно долго. Их увещевали, успокаивали, уговаривали, что Линка - ни сном, ни духом. И что Лариса Семёновна зря клевещет на Лину, ревнуя.
Сергей Александрович обзывал её дурой ненормальной, набитой и ещё какими-то нехорошими словами.
Пока Владимир Матвеечич не применил крайние меры, взяв Сергея Александровича за шиворот, поволок к реке и стал окунать его с головкой.
На этом Лина и проснулась...
Кто видел Сергея Ивановича и Лину на бережку, обнявшимися и курящими, осталось загадкой.
Никто не признался.
)