Грифоны держат в пастях своих
Извергающийся из них канат,
Протянутый над бездной канала.
Так тепло вдруг стало…
Ольфакторные стимулы столь сильны,
Что я еле сдерживаюсь, чтобы не запеть: «Я жив!»
Только мерно меряю асфальт Петербурга, сына Невы,
Но ведь это не вы
тут со мной,
Мои недруги и друзья, —
Тут только я,
Только лёд и вода,
Одинокая в небе звезда,
«Сайгон», «Камчатка», ротонда Цоя,
И такое
время,
Которого ещё не было никогда.