Скорбим и гордимся
Избранный путь
Родился Егор Подъемов 4 июня1961 года. Древние русские календари называли эту дату Ярилин день. По странному совпадению, примерно лет через 25-30, он страстно увлёкся историей православной религии; в частности, религией славян, а в дальнейшем (вероятно, по причине попавших вдруг в его руки интересных книг о древней истории славянского язычества) буквально влюбился в эти сказочно красивые языческие мифы, легенды о Свароге и Макоши, Велесе и Ясуне, Вышнем и Майе, Купале и Китоврасе, Стрибоге и Святогоре, Перуне и Дажьбоге, Коляде, Яриле, Бусе…
Историю он обожал со школьных лет. Поэтому редкие исторические книжки в его личной библиотеке не удивили. Собранные только за последние 15-20 лет, они составили более чем треть её.
Я ознакомилась с этой библиотекой и поняла, что его увлекала история славян и близких им народов. Он интересовался русичами, греками, скифами, киммерийцами, фракийцами, финикийцами, египтянами, персами, германцами и римлянами... Немало на полках изданий о жизни украинского народа и его предводителей (Б.Хмельницкий, Мазепа, Павло Полуботок).
Ещё три десятка книг – это только по истории религий: раннее христианство, учение Зороастра, древние славянские и восточные боги… Это было для него уже, видимо, как познание таинств, какой-то особой новизны в мировой истории.
Судя по его конспектам, тщательным зарисовкам плеяды древнерусских богов (опять же, видимо, из отдельных, вышедших лишь в последние два десятилетия, книг), он глубоко проникся этими символами ариев, некогда спустившихся с северных земель, из древней Гипербореи в Индию, Персию, на лесостепные просторы евразийского континента…
Близкие Егора рассказали, что в последние годы на шее он носил амулет – маленький меч одного из языческих богов. Может, Перуну поклонялся, может, Святогору… Эту тайну теперь не узнает никто, это знал и ведал только он один…
Я пишу о нём в прошедшем времени, потому что 7 января 2005 года, в результате автодорожной аварии, Егор Подъемов ушёл из земной жизни. По причине пьяного наезда загулявшего в рождественский вечер милицейского капитанишки. Кстати, наехал он на Егора (велосипедиста, направлявшегося на ночную смену к месту работы) на довольно просторной, широкой, хорошо освещённой дороге – на мосту-путепроводе, пролегавшем через железнодорожный путь, с подъёмом и спуском. Сбил – почти у самого основания спуска, у последнего предстоявшего велосипедисту поворота… Куда спешил лихо загулявший милиционер в тот вечер – выясняют теперь следователи местной прокуратуры (одного из уездов древней Тавриды, где родился и проживал Егор), но жизнь начинающего краеведа-историка оборвалась навсегда.
Несколько лет назад, ознакомившись с первыми номерами нашего журнала, Егор предложил к печати истории древнегреческих героев Диоскуров, которыми также, по всему видно, восхищался. В одном из описаний их благородного боя, помню, уже в последний момент перед выпуском номера, лишний раз перечитывая текст, заметила слишком тщательное описание кулачного боя, настоящих приемов спортивной борьбы.
Как редактор, насторожилась тогда, и, зная прежние увлечения Егора спортом, единоборствами, догадалась, что в своем описании воинственных Диоскуров он наделил их, пожалуй, излишними приёмами из какой-то системы единоборств. Сокращать или редактировать текст внове уже не было возможностей, вот почему после подготовленной им статьи в №1(2002) появился вопрос к читателям «Как вы думаете, какие подробности этого рассказа дополнены нашим автором?»
Позднее, ввиду больших расстояний, разделявших нас, я не переспросила его об этом, и он сам умолчал в переписке о нашем кратком комментарии к тексту, но, конечно, думаю, понял, что его «прием комбинаций» единоборств и подвигов греческих героев заметили и поняли.
Думаю, он сочетал это только по одной причине – безграничной увлечённости его и тем, и другим, – и спортом, и историей. (Кстати, в его библиотеке оказалось 160 книг на спортивные темы. Спорт был его кумиром в студенческие годы, и еще с десяток лет позднее. А отдельные из этих книг, судя по году издания, приобретены им уже в 90-х).
Образование у Егора было инженерное. После института работал главным инженером в одном из хозяйств, затем – научным сотрудником в филиале Симферопольского УНИИМЭСХ, в средине 90-х переквалифицировался в линейные мастера местного энергетического предприятия.
История, религия, как и иностранные языки, это были всего лишь увлечения, хобби. (Хотя, полагаю, и самостоятельной научной работой, так можно теперь охарактеризовать всё это. Но он скромно «не распространялся» о своих занятиях. О его увлечениях знали только самые близкие люди).
К концу 90-х годов беспокойную натуру Егора посетили новые пристрастия: открыл в себе способности к языкам. Скупал всю, попадавшую под руку, литературу: самоучители, словари, разговорники, учебники. Интерес был к восточным, западным, славянским, германским ветвям… В его библиотеке оказались книги к шестнадцати языкам. А к началу 2005-го он успел изучить уже английский, немецкий, французский, испанский, украинский, турецкий, японский.
На украинском, как и на русском, читал литературу, газеты. На английском и немецком упражнялся в беседах с сестрой-филологом. Турецкий выучил, чтобы общаться с «предками»: отец-болгарин и его родичи говорят на одном из наречий турецкого. (По семейным преданиям - в последнюю русско-турецкую войну ХIХ века их предки, спасаясь от османцев, через Бессарабию бежали в Россию…). Пообщаться, увы, успел недолго, но турецкий уже знал лучше старожилов, об этом рассказал его отец…
Японский Егор предполагал преподавать. Наивно полагая, что и другим интересно и по силам то, что оказалось увлекательным и доступным для него, дал объявление в Крымских газетах – искал учеников, хотел давать уроки «по переписке». В его бумагах оказалась папка с 19-ю спаренными тетрадными листами, где аккуратным, убористым почерком Егора расписана методика освоения языка. Здесь (сокращенно): «Начальный курс. Введение. Японский алфавит. Таблицы каны. Слоговая азбука. Фонетика. Правила чтения. Иероглифика. Морфология». Всё четко, выверено. Последний лист «Числительное» остался не дописан…
Наша скорбь не находит объяснения бессмысленности этой смерти. Может быть, это только завершение какого-то одного круга вечной жизни? Иначе зачем бы Природой и Богами нам давались такие способности, возможности, которые в один миг, вдруг, ни с того ни с сего, отнимались бы у людей, полных сил, энергии? В это очень трудно верить, в бессмысленность жизненного человеческого пути. Будем верить в вечность добродетельного. Будем надеяться, что дарует Господь Царствие Небесное скромному, совестному, трудолюбивому нашему другу и товарищу.
Январь 2005.
Валентина Лефтерова
(Опубликовано в журнале «Эксперимент»: 03.2005/ №12, с.75*)
________________________________________
* Через шестнадцать лет должна сказать, что все эти слова написаны о нашем брате Юрии Георгиевиче Лефтеровом, трагически погибшем под колесом авто бывшего детского приятеля… Так, увы, случается в жизни…
Погиб в 43 года, в расцвете сил, в измученной распрями стране (Украине), которую так любил и которой служил, как мог, в условиях коррумпированного местными евреями сообщества…
Да будет Земля тебе пухом, брат, а Небеса – Царствием, в которое ты был призван молодым, думаю, не случайно, для дел великих…
__________________________________________________________