— Зачем я, однако, на свете? —
И кто-то сказал, хохоча:
— Чтоб верить не в жизнь,
а в бессмертье —
В сиянье мечты и меча.
Тот голос звенел на просторе:
— Мы волю свою поострим
И коль не Хвалынского моря,
То синего Дону позрим.
И дух, что ослеп на приколе,
В сплетении вихрей и гроз
Понесся по Дикому полю —
Над реками крови и слез.
Их память — не почва впитала,
Чтоб слава быльем поросла,
Чтоб гордая мысль трепетала,
Пока не сгорела б дотла.
И грезились мне то и дело
Средь молний, чей вымах ветвист,
И сень Родословного Древа,
И я — оторвавшийся лист...
(Из книги "Жар-цвет", 1988)