Я родился и вырос в черноземной полосе России. Наши места славились огромными колхозными садами. У деревенских жителей, колхозников, было по сорок соток огород и у многих были прекрасные сады, с разными сортами яблонь и вишен.
Центром садов был Мичуринск, где жил и работал знаменитый селекционер, Иван Владимирович Мичурин, и творил там чудеса. Мне в детстве приходилось бывать в саду Мичурина и рвать на одной яблоне пять шесть сортов разных яблок.
Город стал Мичуринском после смерти великого селекционера, а до этого он назывался городом Козлов.
Город Козлов был знаменитой крепостью, которая в течение трехсот лет не сдавалась татарской орде и не платила дань.
В честь и в память о великом земляке, город Козлов был переименован в город Мичуринск, где и сейчас работают продолжатели его дела, и есть Центральный генетический институт садоводства имени Ивана Владимировича Мичурина.
Все колхозы и совхозы в районе имели много гектар садов и выращивали большое количество яблок, вишни, крыжовника, смородины, черноплодки и много других деревьев и кустарников. Мы, школьники, всегда помогали колхозу работать в садах и полях. Нас учили обрезать деревья яблони и сажать новые сады. А когда яблоки созревали, мы помогали убирать урожай, собирали их в ящики. Старшие классы, ребята, которые были повзрослее и сильнее нас, помогали ящики с яблоками грузить на машины и тракторные прицепы, которые все это отвозили на консервный завод, где их перерабатывали, делали разные пюрешки, варенья, соки, разливали по банкам и пакетам, которые развозились по всему Советскому Союзу и зарубеж. Нам за это платили деньги, возили по экскурсиям, в кино и театр.
И когда я вырос и уехал в Москву, всегда мечтал жить где-нибудь недалеко от города в деревне, на краю, чтобы рядом была речка или пруд. У меня был садовый участок, и я стал там планировать и сажать сад. Но для хорошего сада места было мало, и развести и вырастить хороший, со многими плодовыми деревьями и кустарниками, не было возможно.
Но пришло время, когда стало возможно купить землю и построить большой дом, со всеми удобствами, и много приусадебной земли, чтобы посадить хороший, прекрасный сад, в котором было бы можно вырастить много сортов яблонь: от ранних, до тех, которые вызревают поздно осенью и долго хранятся.
***
Шло строительство большого дома, рядом с домом сооружался хороший пруд для купания, развода и ловли рыбы и раков. Мечта сбывалась и сад рядом с домом рос и умножался разными сортами яблонь и плодоносящих кустов. Но в саду не было моей любимой мичуринской яблони, которая называлась антоновкой шестисотграммовой.
Это были яблоки, которые созревали поздно осенью и висели на яблоне желательно до первых заморозков. Яблоки становились медово-сладкими, запах у них был особенный, созревшее яблоко весило шестьсот грамм. Яблоки мочили на зиму в больших дубовых бочках, где они могли храниться до следующего лета, и в ящиках, переложенные опилками и соломой, и другими деревенскими способами сохранялись до новых яблок следующего года.
***
Зимой два раза в неделю деревенские ходили в погреб, холодильников не было, да и электричества тоже. Родители и дети, которые были постарше, собирались и шли за продуктами в погреб. Продуктов надо было на несколько дней, их приносили в зависимости от того, какая была семья, и сколько за эти дни потреблялось.
Родители набирали продукты из погреба передавали это всё наверх, чтобы быстро всё набранное перенести в избу. Сделать это надо было быстро, чтобы из погреба не вышло много тепла, и чтобы не пустить туда много холода. Продукты, в которое входило всё: картошка, морковь, свекла, капуста белокочанная, капуста квашеная, помидоры, огурцы солёные, мочёные грибы, мочёные арбузы и мочёные яблоки шестисотграммовой антоновки.
Все эти моченья и соленья были в больших дубовых бочках, все это надо было открыть, набрать, сколько надо и снова закрыть. Все бочки накрывались разными листьями: смородины, черемухи и большими листьями хрена. В бочку с арбузами добавлялись разные травы, которые давали специальный запах, в грибы добавляли разные листья,травы и много лаврового листа с зернами черного перца. Все это быстро переносилось в избу.
Изба сразу наполнялась всеми запахами лета и осени, и запахи стояли разные, ароматные, солёные, мочёные. Но все эти запахи перебивал медово-сладкий запах моченых яблок, он стоял во всех углах избы, и в глаза сразу бросался стоящий на столе тазик с крупными шестисотграммовыми мочеными яблоками антоновки, они были все крупные, ровные и цветом в солому, которая была в бочке.
Из всех принесенных и расставленных по столу и лавкам дарам природы ,все сначала брали по яблоку, но сразу не кусали, а долго нюхали необыкновенный запах и смотрели на яблоко, поворачивая его в руках. У некоторых яблок были видны зерна, и казалось, что эти зёрна залиты каким-то чудно-сказочным янтарем. Но запах, этот непередаваемый медово-сладкий-приторный запах, перебивал все запахи.
Наглядевшись на яблоко и нанюхавшись этого неземного аромата, его подносили ко рту и кусали. Вкус моченого яблока был ни с чем не сравним, во рту появлялся божественный вкус, рука с яблоком отодвигалась на расстояние вытянутой руки, и глаза смотрели на надкусанное яблоко. Было жалко, что испортил эту красоту, но откусанный кусок яблока таял во рту. Рука снова подносила яблоко ко рту, и зубы с наслаждением кусали созданную Богом и человеком эту неземную прелесть.
***
Осенние яблоки хранились в подвале до середины марта, но я всегда думал и знал, что яблоки шестисотграммовой антоновки я буду хранить до мая, а мочёные до нового урожая. Мысль о том, что надо поехать город Мичуринск и чего бы мне этого не стоило найти саженцы шестисотграммовой антоновки и несколько саженцев посадить у себя в саду, чтобы вырастить эти прекрасные, ни с чем не сравнимые яблони, которые каждый год дают чудесные крупные яблоки, которые прекрасно идут в мочку и почти до нового урожая хранятся в погребе, не покидала меня.
В мочение яблок есть небольшие тонкости и хитрости, которые не все знают, но я некоторые знал, а еще мог проконсультироваться у старых мичуринских садоводов, которые делали всё это очень умело и профессионально и всегда делились своими знаниями и опытом.
***
Научу детей и внуков мочить и хранить яблоки в шестисотграммовой антоновки почти до нового урожая, и будут они с прекрасными мочеными и сложенными в погребе яблоками почти круглый год.
***
С нетерпением дождавшись конца августа, я поехал в столицу садов, город Мичуринск, за саженцами яблонь шестисотграммовой антоновки. Моему разочарованию не было предела, когда я объездил все рынки, где продавали саженцы, и даже побывал в государственном научно-исследовательском институте садоводства, но саженцев шестисотграммовой антоновки нигде не было. И селекционеры говорили, что того сорта антоновки давно нет, есть другие, но они гораздо меньше, а еще были выведены несколько других сортов, которые можно было мочить и долго хранить в подвале.
Я был очень расстроен, друзьям у которых были свои земельные участки, я обещал привезти саженцы, этой самой знаменитой яблони. Настроение было плохое, моему разочарованию не было предела, но видимо удача меня не покинула.
***
От одного садовода я узнал, что в пригороде Мичуринска живёт один селекционер, который работал у самого Ивана Владимировича Мичурина. Он многому научился у него и выращивает саженцы по старым традициям, и у него может быть тот сорт саженцев, который я ищу, или что-нибудь подобное, что мне надо.
Точного адреса он мне не дал, но сказал, где его можно найти. Я это место знал и решил поехать и найти этого человека.
Приехал в это поселение, я остановился у местного магазина, чтобы у всезнающих женщин узнать, как и где мне найти этого селекционера. Я решил рассказать женщинам, зачем я ищу этого человека, а заодно узнать, нет ли здесь другого такого специалиста, который мог бы мне помочь. Они сказали, что саженцами там занимались все или почти все, но шестисотграммовой антоновки давно уже не было. Если у кого и были, то это старые яблони, посаженные еще в старые добрые времена, когда здесь жил и работал гениальный ученый селекционер Мичурин. А сейчас выращивают совершенно другие сорта. А вот у того человека, которого я искал, они могли быть, если он еще занимается этим делом, ведь он был очень старый человек. Но где его найти, они мне сказали.
Я нашёл дом нужного мне человека, за низким забором я увидел небольшой, но уютный домик и соток двадцать земли, на которой было много саженцев яблонь разных возрастов, от нескольких сантиметров до двух метров. На мой зов к калитке подошла молодая женщина и спросила, что мне надо. Я уточнил, живет ли здесь тот человек, которого я искал и могу ли я его увидеть. “Да, - сказала она, здесь, это мой папа!”, и открыв калитку, пригласила меня пройти в сад, где на скамейке сидел пожилой миловидный человек.
Я представился и поведал цель своего приезда к нему. Он стал рассказывает, что сейчас никто не занимается старыми сортами саженцев и все стараются выводить новые, проводят эксперименты, скрещивают и прививают несколько сортов яблок на одной яблоне.
“Но я, - говорил он, стараюсь старые-добрые сорта сохранить, как учил нас учитель. В молодости я работал под руководством известного селекционера, Ивана Владимировича Мичурина”. И он стал мне рассказывать о работе в саду Мичурина, об экспериментах и лучших сортах выведенных им. Я спросил, есть ли у него саженцы того сорта, который я ищу. “Есть”, - сказал он и повел меня показать саженцы шестисотграммовой антоновки. Он показал рукой на самые маленькие саженцы в саду. Моей радости не было предела! Вот они, мои долгожданные, мои любимые, мои родные, дорогие земляки!
“Но, - сказал он, сейчас под зиму пересаживать их не советую, они ещё не совсем закрепились, и с ними надо ещё поработать, посмотреть, как они перенесут зиму, и весной купировать, а потом можно пересаживать, они легче, лучше приживутся на новом месте”.
“Однако, - продолжал он, если вам это так необходимо или если вы не сможете приехать весной, я их вам дам с условием, что вы будете делать все по моей инструкции и купировать весной будете сами, но лучше подумайте и сделайте правильный выбор”.
Я стоял рядом с человеком, который всю свою жизнь из зернышка выращивал прекрасные сорта яблонь, саженцы были очень молодые, и ещё до конца не доведенные мастером. Смогу ли я, не имея такого опыта и навыков довести до конца начатое им дело? Нет, решил я, не имею на это права, да может и не смогу всё сделать правильно и испорчу сорта, все будет не так, как надо. Буду ждать до весны, решил я. “Давайте сделаем так, - сказал я мастеру, я подожду до весны, а когда Вы решите, что саженцы готовы к транспортированию и пересадки, я приезжаю и забираю их.”
- Вы приняли правильное решение, - сказал он, а теперь скажите, сколько Вам надо саженцев, и покажите, какие. Вы весной заберете, они будут ждать Вас!
- Я возьму десять саженцев, - сказал я, потому что обещал друзьям подарить Мичуринские саженцы шестисотграммовой антоновки.
- Прекрасный подарок, - сказал он, как садовод-селекционер, одобряю Ваш выбор. Он попросил дочь подойти к нам.
- Слушай, дочка, - он попросил дочь подойти к нам, если не дай Бог что, вот эти саженцы весной отдашь только вот этому человеку.
Мы обменялись номерами телефонов, пожелали друг другу здоровья, всего хорошего, до встречи весной, уже дружески попрощались, и я с хорошим настроением поехал домой.
***
Так прошла дождливая осень, долгая морозная с метелями зима и наступила долгожданная весна. Настали теплые весенние дни, земля прогрелась, все зеленело, стали зацветать сады. Пора, решил я, и с замиранием сердца позвонил селекционеру. Он меня сразу узнал и сказал, что ждал моего звонка. Я спросил, все ли в порядке, можно ли мне приезжать за саженцами. Он ответил, что всё хорошо, и спросил, когда меня ждать. Мы договорились, что я рано утром буду выезжать из Москвы и часов в десять утра буду у него. А он сказал, что с утра займется выкопом саженцев и будет их готовить к транспортировке.
Как мы и договорились, в десять утра я уже был у калитки его дома. Мы встретились как старые друзья, которые были знакомы много лет, погрузили саженцы в автомобильный прицеп и он мне прочитал лекцию о том, что саженцы очень хорошо перенесли зимние холода и пошли в рост. Это хороший показатель того, что они не будут болеть и хорошо перенесут холодные зимы, что они вовремя и правильно купированы, что для них очень важно. И что он очень рад, что они передаются в хорошие руки, и он за них спокоен.
Мы по-дружески расстались, я обещал звонить, если возникнут какие-то вопросы или потребуется консультация. И я радостный, довольный, счастливый, что, наконец-то, вот они у меня в прицепе, поехал домой.
***
Дорога до Москвы была свободной, и я в хорошем настроении быстро и без приключений добрался до дома. Саженцы из прицепа на ночь я не стал выгружать, чтобы на завтра развести их и подарить друзьям, которым я давно обещал эти редкие яблони, на которых растут сказочные яблоки которые можно мочить и, если есть погреб или подходящая кладовка, свежими хранить почти до нового урожая.
Всё это время мне не давал покоя один вопрос - сколько саженцев посадить в саду? Один? А если пойдёт что-то не так и он, не дай Бог, вымерзнет или засохнет? Два? Как-то не очень хорошо. Три! Решил я, что посажу треугольником, и опыляться им лучше и, вообще, три - это хорошо. Бог любит троицу, решил я.
Саженцы были все одинаковые, ровненькие, толстенькие, одним словом - красавцы. И я, не выбирая, взял из прицепа три подряд и поставил в тенек, в прохладное место. На второй день по приезду домой я стал развозить друзьям саженцы. Мне каждому пришлось прочитать лекцию, что это очень редкий, уже почти не существующий сорт яблок шестисотграммовой антоновки, который очень хорошо идёт в мочку, и долго лежит в естественном виде, если есть погреб или прохладное помещение. Саженец привит к очень хорошему корню, адаптирован к морозу и жаре, и что он уже купирован, что сажать в жаркое время нежелательно, лучше рано утром или поздно вечером, когда поливать и как обрабатывать землю, чем подкармливать если что, звонить мне. “Ну ты как профессор-садовод!” - говорили они мне. “Да, я родился в Мичуринске!” - отвечал я гордо.
Поздно вечером я стал сажать в землю свои саженцы, выкопав ямы треугольником, три метра одну от другой, я поставил саженцы яблони в ямки с приготовленной землей, со всеми добавками, засыпал их и полил. “Ну, слава Богу, мечта моя сбылась!” - подумал я и, очень довольный собой и проделанной работой, пошёл домой.
***
Утром я встал рано, светило яркое весеннее солнце, в саду чирикали воробьи и пели на разные голоса птички. За прудом соловей, которые до поздней ночи распевал свои рулады, уже вовсю давал утренний концерт. Настроение было прекрасное.
Я встал и пошёл в сад, мне не терпелось увидеть плоды своего упорного труда. Там, куда я вчера посадил саженцы яблонь, паслись гуси, красивый крупный гусь и две белоснежные гусыни щипали траву. Гусь стоял с гордо поднятой головой, поворачивая ее то вправо, то влево, охраняя своих гусынь.
Я посмотрел на саженцы яблонь и сразу не понял, что произошло. Они стояли белые.
Кто-то надо мной пошутил и ночью побелил саженцы яблони, подумал я. Но кто? И зачем?
Я подошел к саженцам и, о Боже мой, это не побелка! Все три яблони стояли голые, на них не было коры. Это гуси съели всю молодую, сочную кору. Сердце у меня остановилось. Из глаз потекли слезы.
А в саду стоял медово-сладкий запах моченых яблок Мичуринской шестисотграммовой антоновки.