Над гладью озёрной закованной льдом
дождливою поздней зимою,
усталая чайка махая крылом
парит над застывшей водою.
Она прилетела столь ранней порой
гонима чужими ветрами,
в заснеженный край свой,далёкий такой,
пока ещё скрытый снегами.
Она принесла с собой запах морей,
тропический вой урагана,
дыхание чахлых каспийских степей,
безжалостный зной Индостана.
Она пролетала сквозь грозный самум,
что веет всечасно в пустыне,
минуя порой мегаполиса шум
бетонной и людной твердыни.
Теряя в дороге привычных подруг
с кем в прошлом году улетала,
свершая в полёте прощальный свой круг
протяжно и жалко кричала.
Достигнув в полёте родной широты
в волнении сердце забилось;
свой взор устремив на неё с высоты
к родным очагам устремилась.
И вот очертанье родной стороны
где ей довелося родиться,
где летом порхала над гребнем волны
и рыбой могла поживиться.
Пусть скрыты под снегом ещё камыши
но птичьему сердцу отрадно;
она голосит каждый вечер в тиши
вернувшийся первой обратно.
Я слышу печальную песню её,
что эхом протяжным несётся;
и знаю,что в птичьей груди у неё
сердечко отважное бьётся.