Мимо синих церквей. Не бужу бога стуком.
Через годы безверия слов не связать.
Две медали, за каждой - по выстрелу в друга.
Не спасают ни Библия, ни образа.
Мимо пыльных полей. Частокол из осины.
Сапогами набью синяки на жнивьё.
Там застыла на рельсах, сломавшись, дрезина,
И соседка на ней снова сушит бельё.
У соседки ресницы рыжеют от солнца.
У соседки ладони - парным молоком…
И задорно летит занавеска в оконце,
И в тазу земляника укрыта песком.
Но в уставших ногах нет ни правды, ни веры.
Опустевшее сердце - не в рай, а в бурьян.
Мимо жизни солдатской, не знающей меры…
Кто со мною сегодня окажется пьян?
Пить так пить, нараспашку. Нальют ли задаром?
Пусть уйдет из-под ног вся планета Земля,
Уловить бы последним неспящим радаром,
Что меня заждались - бирюка, бобыля!
В искорёженный сон мой друзья приходили,
Закрывали от трассы шального огня,
Из бутылки последние капли цедили,
Возмущённо на пару бранили меня.
Отбивался как мог. И смеялся, и плакал.
Тормошил их, просился: «Возьмите с собой!»
Отвечали ребята: «Ты знаешь, салага,
Там такой же, как здесь, незаконченный бой».
Две медали. Под ними - ожоги на коже.
Несмываемый пот и стакан в опохмел.
А друзья остаются навеки моложе,
Потому что из них я один уцелел.
Я проснулся в стогу. У избы поджидали
И кувшин молока, и седло на коне.
Улыбалась соседка, и руки летали
С озорной занавеской на белом окне.