Опять снится деревня...
Заброшенные полуразвалившиеся дома, поросшие высокой травой улицы...
А ведь когда-то жизнь здесь кипела, жили люди - и старики, и молодёжь, держали многочисленную скотину - коров, свиней, овец, кур. У деда моего и пасека была, и сад шикарный, чего там только не росло! А вкус маленьких яблочек с подзабытым уже названием - не то коробовочка, не то карбованочка, стоит во рту до сих пор, отдавая медовой сладостью.
Помню светлую березовую рощу на подходе к деревне, словно живое существо встречала она нас, городских, когда мы приезжали на лето к бабушке и деду.
Помню бескрайние поля пшеницы, больше напоминающие морские просторы с непокорными волнами, отливающие золотом колосья, просёлочную дорогу с тёплой белёсой пылью, в которую хочется зарыть босые уставшие ноги...
Опять снится мне деревня с пугающей регулярностью... Я не была там лет тридцать, потеряла связь с родственниками и не знаю ничего о своей деревне, где когда-то мне было так хорошо и спокойно. А в детстве такие места можно было пересчитать по пальцам.
Съездить бы туда! Но здравый разум упрямо твердит - куда, к кому? В чисто поле поедешь? От Питера до Тверской области всего-то порядка шестисот километров. Ну приедешь, постоишь на заросшем перекрёстке, укоряя себя за глупый порыв, да и уедешь "не солоно хлебавши".
Но в сердечке всё теплится надежда, а вдруг?.. Вдруг жива ещё деревенька, может какие древние старухи доживают в покосившихся домиках... Спросить, узнать о СВОИХ!
Но всё некогда. А время идёт... А сны всё снятся... То оживает моя деревня, весёлыми домами, людьми, песнями и яркими летними красками! То, наоборот, вместо домов асфальтовые надолбы и мёртвая тишина да безлюдье... Что же там на самом деле?
Надо ехать, решила я этим летом. Подрядила мужа, дочь с боем (слезами и истериками) выбила себе место в путешествие в места маминого детства. Купили билеты на поезд и... поехали.
********
Надо сказать, что обстоятельства складывались отнюдь не в пользу нашу и нашего путешествия.
Прогноз метеоцентра месяцем ранее, когда я покупала билеты, обещал ясную и солнечную погоду, но уже буквально накануне поездки испортился не на шутку и грозил шквалистыми ветрами, дождями и совершенно не июльскими холодами. К тому же я заболела и чуть не слегла с температурой и больным горлом. Всё сводилось к тому, чтобы бросить эту дурацкую затею и сдать билеты в кассу.
Но мы всё-таки поехали! На ночной перрон подали поезд и через некоторое время пассажиры, наконец, "загрузились" в вагон. Ночь была беспокойная с короткими сумбурными снами, я часто просыпалась от сильных ощутимых ударов воздуха встречных несущихся с бешеной скоростью поездов и снова забывалась в кошмарах с летящими под откос вагонами...
Где-то в середине пути на нас обрушился тот самый, обещанный «гидрометцентром» дождь, и чем ближе подъезжали мы к Твери, тем печальнее и безрадостнее становился пейзаж за окном. Дождь поливал безостановочно, и под утро надежда на то, что предел небесному излиянию когда-нибудь наступит, наконец, умерла.
Высадившись в Твери ранним утром, перекусив в привокзальном буфете, мы решали, что делать дальше. Вариантов было немного, а собственно говоря, всего два – либо брать такси, либо покупать билеты на автобус Тверь – Старица. Первый вариант был дороговат и не слишком хорош, судя по прочтённым мною ещё дома отзывам о тверских таксистах.
Второй вариант с автобусом тоже казался «не айс», потому как от остановки автобуса до деревни нужно было ещё идти пешком километров семь. В солнечную и сухую погоду это могло бы стать одним сплошным удовольствием, но под проливным дождём, по расхлябанной глинистой просёлочной дороге, это казалось абсолютно отвратительным.
И было принято решение ехать на такси.
Таксист оказался интересным собеседником и внешне привлекательным голубоглазым блондином лет тридцати пяти. Гортанная речь и акцент выдавали в нём отнюдь не коренного жителя Твери, но машину он вёл уверенно и быстро, общался приятно, и вскоре небольшое напряжение, связанное с тем, что и так едем к чёрту на кулички неизвестно куда, да ещё и неизвестно с кем, улетучилось. Осталось наслаждение теплом, комфортом и приближением цели путешествия.
Несмотря на навигацию в машине, мы всё-таки умудрились слегка заблудиться. Забуксовали мы в соседней деревушке, через которую раньше всегда шли в свою деревню. Деревушка была ещё довольно-таки крепкая, с проведённым электричеством, заброшенные дома чередовались с жилыми и отремонтированными. У местных жителей поинтересовались, жива ли ещё деревня по соседству. И к моей безмерной радости, узнали, что там живут люди.
Опущу некоторые подробности того, как мы совершили поворот не туда и в итоге колесили по окрестностям ещё минут двадцать. Но, всё когда-нибудь кончается и неприятности тоже… Выехали и мы , наконец, к добротному указателю с названием моей деревни.
Ещё две минуты, и я въезжаю в деревню своего детства. Слева на въезде большой дом, палисадник, деревянные строения, какая-то техника – трактора, машины. Около дома стоит пожилая женщина в белом платке и разговаривает с полицейским. Мы останавливаемся напротив, она поворачивает голову в нашу сторону и настороженно смотрит.
Я выхожу из такси и буквально кидаюсь к ней, не обращая внимания на заполняющего какие-то бумаги полицейского, сбивчиво начинаю задавать вопросы.
- Здравствуйте! Я внучка Ивана Степановича! - называю фамилию деда. Он жил здесь со своей семьёй, давно, правда… у него ещё брат Пётр был… мы к ним на лето приезжали… все связи потеряны... вы не знаете, может кто-то остался из родных…
Женщина внимательно слушает мою быструю речь и негромко роняет
- Знаю, конечно...
********
Она пристально вглядывается мне в лицо и вдруг называет меня по имени.
Глаза мои округляются до неимоверных размеров, и видимо в ответ на моё искреннее изумление, добавляет
– Я дочь Петра, брата твоего деда, то есть тётка твоя, двоюродная. А ты материна копия, вот я тебя так с ходу и узнала, не пугайся.
Ленка-то, сестра твоя, больше в батьку лицом, а ты в мамку… А её я хорошо помню, как сейчас перед глазами стоит!
Она улыбается слегка, смуглое добродушное лицо, карие глаза, белая косынка на голове и моложавость во всём облике. И я, конечно, от избытка чувств, бросаюсь с объятиями, хотя не склонна к сантиментам по отношению к едва знакомым людям…
Надо сказать, что удивлению моему нет предела!
Как? Вот как? Через тридцать с лишним лет в умирающей деревне наткнуться с ходу на свою ближайшую родню? Не надеясь увидеть там хоть одну живую душу…
Оказалось, что деревня, конечно, умирает, но цепляется за жизнь, во что бы то ни стало.
Периодически в этом богом забытом месте кто-то приезжает, то с Питера, то с Москвы. И даже покупает дома.
У Петровны, тётки моей, двое дочерей, а у тех, в свою очередь пятеро детей на двоих, у старшей уже и внучок есть. Хозяйство большое – два дома, третий строится младшим зятем.
Дети живут в Твери, но каждые выходные и праздники ездят к матери в деревню. Внуки, думаю, тоже отстроятся в своё время, и заживёт деревня, уверена, заживёт, может и лучше прежнего, ведь многие сейчас возвращаются к истокам…
А пока, конечно, печальное зрелище представляет из себя деревня моя…
За десятки лет лужайки, по которым носилась приехавшая из города ребятня, позарастали деревьями и кустарником, брошенные дома щерятся нелатанными разрушенными крышами и облупившимися стенами.
Идя по главной улице, я внимательно разглядываю каждый дом, пытаясь воссоздать картины прошлого. А в принципе, особенно и напрягаться не приходиться - память, универсальная машина времени, позволяет вернуться туда, в детство…
Некоторые дома очень даже неплохо сохранились, на месте других, может быть сгоревших? - зАросли бурьяна. Так странно, дома я помню хорошо, а вот человеческие лица почему-то стёрлись из памяти, не помню никого, с кем общалась и дружила в детстве.
Только деда с бабушкой, да ещё бабушкину дочь, тётю Лиду и дедова сына, Славку, моего дядьку, помню с фотографической чёткостью ( дед и бабушка поженились уже в зрелом возрасте, имея за плечами брак и детей).
Дедов дом я не узнала, каюсь; за свой приняла другой, попутав из-за цвета фасада - всегда он был голубенький, с белыми резными наличниками. Под окнами стояла скамеечка, и дед, в тёплом бушлате, несмотря на разгар лета, сидел на солнышке с папироской, грел старые косточки…
Бабушка редко просиживала у окошечка, дед был властным и жёстким человеком, не любил, чтоб бездельничала, не баловал её, хотя к нам, внукам, относился замечательно. А она чудесная была, баба Маша наша, добрая, безропотная, обижалась иной раз, но любила его до конца жизни и жила с ним, не смотря, ни на что.
Дом наш, как оказалось, перекрасили в зелёный цвет, он конечно разрушается потихоньку, и печь уже не функционирует совсем, и хозяйственные пристройки держатся на подпорках и то, благодаря приезжающей на лето семье тёти Лиды, которую я уже тоже не надеялась ни увидеть ни услышать когда либо. Но не тут-то было!
Когда Петровна, наконец, освободилась на некоторое время от общества полицейского, то привела меня к дедову дому, ткнула носом в родные, так сказать, пенаты. На шум вышла женщина, в которой я без труда узнала свою тётю Лиду.
- Смотри, кого привела тебе, Лид! – Петровна подталкивает меня вперёд, а тёть Лида, только и может, что ахнуть – Господи, Лалка?! НЕ может быть! Приехала… И как мы вас только не искали!
******
Выяснилось, что искали нас, конечно, в Питере, но не по тому адресу.
Даже объявления развешивали на доме, в котором мы никогда не жили. Старшая дочь теть Лиды так и не узнала о нас ничего, уйдя в мир иной.
Мама в последние годы очень плохо себя чувствовала и почему-то была уверена, что дом продали. И если бы не эта ее уверенность, вполне вероятно, что в деревню мы приехали бы раньше и вместе с нею. Посидели, повспоминали, "поползали" везде...
Глядишь, и прожила бы она подольше, надышавшись свежайшим деревенским воздухом...
Рядом с теть Лидой было тепло и спокойно. Великая труженица, уже в очень преклонном возрасте она ездит в деревню, копается в огороде, сажает, полет, убирает урожай...
Мы завариваем чай и долго разговариваем обо всем. Потом за мной заходит Петровна с ребятишками и мы обменявшись на всякий случай координатами, покидаем дом. Нужно ехать - вечером поезд, и таксист, отоспавшись в машине, уже ждет.
Мы садимся в машину и едем в Тверь, чтобы оттуда отправиться домой в Питер. В машине я "перевариваю " информацию, ее много, всплывают воспоминания...
Возле дома через всю деревню пролегала тропинка, по которой девчонкой я бегала на другой конец деревни к своей подружайке Любке; наш дом стоял ровно посередине, напротив из окна было видно лужайку, сеновал у раскидистой березы, а немного далее стояла водонапорная башня. И вот однажды, после дождя, выскочив через окошко из дома, чтобы лишний раз не хлопать входной дверью и не беспокоить сомлевших деда и бабушку дневным сном, я бежала по тропинке "дружить" к Любке.
Деревня словно обезлюдела, несмотря на дневной час, народу на улице не было ни единой души; все как-то потемнело и притихло, замолкли даже птицы, лишь одинокие капли стекали по листьям деревьев и очень громко и отчетливо падали в лужи и траву.
Пробежав несколько домов, я вдруг увидела рядом с водонапорной башней странный черный силуэт чьей-то согбенной фигуры. Женщина в черном одеянии с головы до ног, стояла там, среди травы согнувшись в три погибели, не знаю, что уж она там делала - то ли собирала чего, то ли пыталась поднять уроненное, но меня почему-то обуял дикий ужас!
Я остановилась, как вкопанная, и когда фигура в черном начала распрямляться и разворачиваться ко мне передом, я резко повернулась и со всех лопаток "дернула" обратно к дому.
В деревне была колдунья, жила она на отшибе, и я никогда ее не видела. Но в тот момент, я была уверена, что это именно она, и если б я чуток зазевалась, то произошло бы нечто страшное.
"Залетев" все также через окно, задраив наглухо деревенский ветхий шпингалет, я юркнула на печь и задернула занавесочку на веревке, которой отделялось спальное место.
На шум выглянула заспанная бабушка и зевнув, спросила - Ты чего, заполошная, испугалась кого?
Я вытаращив глаза, шепотом поведала свою страшную историю. Мне казалось, что "черная бабка" стоит под окнами и еще минута - и она попадет внутрь и всех заколдует.
Бабушка открыла окошко, покрутила головой и никого не увидела.
- Показалось тебе, наверное, попутала чего, она уж и не ходит сюда, ноги больные, да и что ей тут делать, кто травы в дождь собирает...
Долго я еще тряслась от страха и бабушкины слова никак не успокаивали меня. В глазах все стояла картинка с черной фигурой и мерещились ужасы на каждом шагу.
В Твери мы от души погуляли по улицам, побывали на набережной Волги, поели в замечательном прибрежном ресторанчике, пофотографировали город. Погода поменялась на сто процентов, солнце шпарило, как сумасшедшее; Тверь порадовала прекрасным современным видом, просторными проспектами и чистотой.
В Питер я привезла ощущение выполнения какого-то давнего долга, заполнения чего-то недостающего, исполненной работы, небольшой сумбур чувств и желаний. Все случилось быстро и неожиданно, как во сне... И я обещала вернуться и привезти погостить дочь. Продолжить, так сказать, начатую когда-то традицию каникул в деревне. И я сдержала обещание...