В который раз, возвращаясь с работы, забыл заехать в ветеринарную аптеку. Мой пёс, похоже, где-то на прогулке подцепил ушного клеща: с жалобным повизгиванием чесал уши, отчаянно тряс головой и жалобно заглядывал мне в глаза – помоги, хозяин!
Стало стыдно. Решил: ладно, прямо сейчас и смотаюсь в аптеку, куплю капли. До неё было две остановки, но моросил противный осенний дождь, и я решил съездить на «Москвиче», который недавно купил для отца в деревню. Заодно, думаю, проверю тормоза: всю неделю менял колодки, тормозные цилиндры – до ремонта машина нормально тормозила только со второго-третьего качка педали.
Уже стемнело. Дворники мерно разгоняют воду по лобовому стеклу. Час пик. Улица узкая, автомобильные потоки в обоих направлениях идут тесно, скорость невелика. Вдруг!..
Я давно за рулём, но такого видеть не доводилось. Прямо перед собой я увидел летящее горизонтально человеческое тело! Резко тормознул. «Москвич» встал, как вкопанный. (Молнией сверкнула мысль: «Как вовремя с тормозами разобрался»).
Заглушил мотор, вышел. Перед машиной неподвижно лежала девушка. Плечи и голова под бампером. Сунул туда руку, нащупал голову и в трёх-четырёх сантиметрах за ней – балку «Москвича». Она расположена низко. Если б не успел остановиться, обязательно зацепил бы бедняжку.
Все тоже встали. Начали подходить люди. Первым – растерянный мужчина лет тридцати.
– Как же так… Я ведь и ехал не быстро, а они прямо передо мной выскочили…
Выяснилось: две девушки пытались перебежать дорогу (в пятидесяти метрах от пешеходного перехода) и угодили под его «шестёрку». Одну из них лишь слегка зацепило, она, прихрамывая, топталась тут же, а вот второй повезло меньше. От удара о «шестёрку» её отбросило прямо под мой «Москвич».
– Кто-нибудь, вызовите «скорую» и ГАИ, – сказал я.
Вынул из куртки документы, ключи, накрыл девочку от дождя. Обращаюсь к владельцу «шестёрки»:
– Снимай куртку, под голову ей подложи.
Девушка не подавала признаков жизни. На вид, лет шестнадцать. Я решил до приезда врачей не трогать её – вдруг позвоночник повреждён. Начал легонько хлопать по щекам. Открыла глаза.
– Ты лежи, лежи. Сейчас «скорая» приедет.
Не хотелось, чтобы она снова потеряла сознание. Начал разговаривать с ней.
– Как тебя зовут?
– Оля, – ответила слабеньким голосом.
– Домой спешила?
– Да. После учёбы.
– Где учишься?
– В медучилище. Вот оно, рядом.
Первыми приехали гаишники. Началась рутинная для них работа: опрос участников и свидетелей ДТП, замеры рулеткой, протокол. Следом появилась «скорая». Девушку погрузили на носилки и понесли к машине.
– В какую больницу везёте? – спросил я.
– Сегодня дежурная – на Тракторном посёлке, туда доставим.
И они уехали. Гаишники деловито закончили свою писанину. Выяснилось: владелец «шестерки» – авиатехник местного военного авиацентра, старший лейтенант. Его повезли на медосвидетельствование, а меня предупредили:
– Жди, повесткой как свидетеля вызовут. Скорее всего, в военную прокуратуру – они будут разбираться.
На следующий день, после работы, я купил каких-то фруктов, сок и поехал на Тракторный. В больнице мне выдали халат, и я прошёл в палату к Оле. Она лежала бледненькая, притихшая. Выяснилось, что ей здорово повезло: никаких серьёзных повреждений. Но без сотрясения мозга не обошлось. Я опять вспомнил те четыре сантиметра от её головы до балки «Москвича».
– Ты крещёная, Оля?
– Нет. Я хотела покреститься, но мама запретила. Она и сама не крещёная, и мне не даёт.
Вскоре меня вызвали в военную прокуратуру, и там я увидел Олину маму. Женщина решительная, напористая.
– Что вы видели? – настойчиво выспрашивала она у меня. – Видели, как он сбил мою дочь?
Похоже, ей очень хотелось посадить того старшего лейтенанта. Наверное, так оно и вышло бы, сбей он девочку на пешеходном переходе. Но подружки сами нарушили правила, выскочив на дорогу в неположенном месте. Поэтому старлея наказывать не стали.
А теперь самое удивительное. Буквально за два дня до этого происшествия я пошёл утром выгуливать пса и при выходе из подъезда увидел на полу чей-то крестик. Простенький, алюминиевый, без шнурка. Я поднял его и положил на подоконник. А когда возвращались с прогулки, забрал крестик домой – решил маме отвезти, она верующая, сумеет правильно распорядиться им. Положил на полку на кухне, до ближайшей поездки к родителям.
На следующий день я снова был в больнице. Рассказал Оле о тормозах на «Москвиче», о крестике, о тех четырёх сантиметрах, что спасли ей жизнь.
– Знаешь, малыш, а ведь это, наверное, был знак. Ты бы поговорила с мамой – мне кажется, тебе обязательно покреститься надо. Если хочешь, я даже готов стать твоим крёстным.
Но Олина мама в очередной раз отказала дочери в этом.
А вскоре я решился на переезд – поближе к родителям. Продал квартиру, начал собирать свой немудрящий холостяцкий скарб и… не нашёл крестика. Всё обыскал – словно и не было его. Выходит, не Олин он был.