Там в комнате давно шипел винил,
и было лень подняться переставить,
и светофор от желтого спешил,
то красным, то зеленым угол ставить.
Был ужас впереди. Я чувствовал его.
И лютни звук летел большим орлом над морем,
завис перед скалой, как врач, убрал ребро,
и сердце истощил открытою любовью.
Смотрели мы на жизнь у нас внутри,
как клювом, музыкой зажатые сосуды,
на части воздуха, на гневные следы,
оставленные нотой неразумной...
Они несли и раны, и бальзам,
под их присмотром мы терзались и лечили...
А я все думаю: зеленые не те бы рукава,
то ничего б дурного не случилось...