Давай беги по вене как живая.
Сношайтесь черти прямо в голове.
Да знаю я, о том, что ваша стая
Всё ж с памятью находятся в родстве.
Сползла с руки дорожка героина,
Не слышен боли леденящий стон.
И вот она - забытая картина.
Пропал вонючий, проклятый Сайгон*.
Улыбка льет блистающего света,
И теплота домашних белых стен
И крутится и вертится планета
В прекрасном и любимом штате Мэн**.
Гремят гулянки бойко по субботам,
Беснуются компании друзей,
Что вместе растекаются по нотам...
Прекрасен взгляд красавицы СиДжей
С которой так неистовы объятья
И радостна дозволенность ночей...
Ведь лучше не придумали занятья
Чем в пламя класть отколыши углей.
А как в Преск-Айле*** осень хороша!
Закружит, не стесняясь в вихре танца...
И ярмаркой по листикам шурша
Пройдется в море яркого багрянца.
Но отчего же просто не живётся?!
Ведь кажется к великому рождён
И дремят лишь задатки полководца,
Что победив усядется на трон.
А если нет, то просто невозможно,
И патриот заткнувшись не сидит,
А внемлет слову, даже если ложно...
Не так ли, дорогая миссис Смит?!****
И вот такие чудо - самородки
Идут, не зная толком, что по чём.
Надев покрепче на себя пилотки
Карать врага и пулей и мечом.
О, если бы, наивные посылы
Обменом шли на дивный звон монет,
То, не были бы верно, так унылы
Для многих нас: жильё, очаг, обед.
И я считал – рождён был гражданином,
А не закваской с дёгтем пополам.
Сожрал наживку брошенную чином
И принял то решение – Вьетнам.
А дальше, слёзы, слезы и прощанье.
Ох, мама, мама, нет тебя родней!
Ты верь, вернусь отмерив расстоянье
И припаду опять к щеке твоей.
Играет горн, побудка в шесть утра
И резь от баса бешеных команд,
И день и ночь солдатская муштра,
Да главный конюх – гвардии сержант:
«Я сделаю из вас теперь людей,
Бойцами а не мясом, по не-многу,
Чтоб послужили армии своей,
Едрена мать, отечеству и Богу».
И так два месяца подобная забава.
Тот голос просто снился по ночам.
Когда же ты, меня, моя держава
Закинешь к «чарли»***** прямо во Вьетнам.
И выполнил наивное желанье
Властитель неба, иль рогатый чёрт,
Представив с так желаемым свиданье,
Успешно посадив меня на борт.
Потом курорт – прекрасная погода.
То льёт, то парит – прямо благодать.
Я стал «любимцем» у шестого взвода,
И по другому лучше не сказать.
На ком-то отдыхает мать-природа,
Тех «лучших» собирая на войне.
Но если вот, в семье не без урода,
То этим быть не в армии – в тюрьме.
И выбор преприличный получался.
На чашечках невидимых мерил,
Тюремный срок нешуточный качался,
А на других армейским стажем был.
Но зла всего, пока ещё не зная,
Не перейдя бездушный тот порог,
Не знала вовсе молодость слепая,
Как дорого обходится урок.
Но долго не пришлось сидеть без дела
И джунгли развлекаясь завлекли
Под ярый гром ружейного обстрела,
Смеясь согнув армейцев до земли.
Представить?! Нет, вам бравого вояку
В моём лице тогда не увидать.
Не то что лезть, без страха прямо в драку -
Я попросту старался не дышать.
Молил, а сердце билось прямо в пятках.
И холодок в тазу... вот-вот польёт!
Я был первейшим в этих горе - прятках,
И смехом наградил меня мой взвод.
Не раз, не два - такая незадача,
Но время разрушает в нас печать
И каждый раз подальше страхи пряча,
Трясясь, я чуть живой вставал опять.
Всё жёстче, злее, гаже становился
И сопляка из "Преска" не узнать.
И вот уже отстреленная гильза
Подружку в цель швыряет... убивать.
Тот номер первый точно не забуду.
Он падал озадаченный свинцом.
Тогда мелькнуло, что теперь не буду
Орать, мол «чарли» все с одним лицом».
Он и сейчас сидит со мною рядом.
И кто ты: Бао, Ту, Куан, Нгуен?
Зачем пошёл ты с узкоглазым стадом
Тупой, убогий, злой абориген?
Но уходи скорей, тебя не вижу.
Играет в вене чертов опиат...
Не залатать разобранную крышу,
Та гадость не предложит путь назад...
Вся жалость выжигается напалмом,
А честь спокойно топится в крови
И в храме грязи, только персональном,
Для смерти расставляют алтари.
И вот удар штыком летит по шее:
Повстанцы, бабы, дети, старики...
Неважно, лишь бы кожа по-желтее...
И рвать, и бить, и резать на куски.
А после бойни хочется забыться,
Отнюдь не домом грезит жалкий дух.
Ему спасением: деления у шприца,
Да выпивка и лоно грязных шлюх.
И снова, снова, снова рок-н- ролл.
Всё будет круто, правда, мистер Джи******
Горит огнём и пляшет дикий ствол
Покойников верстая в тиражи.
Но на войне везение – награда.
И новая маяча в джунглях цель
Решила что, бесстрашная армада
Засядет задом как баркас на мель.
Но это всё в записочках у Бога...
Мне и сейчас бессилен рассказать -
Грехи не допускают диалога,
А стало быть его не повстречать...
Ну а тогда, без звука часовые
Открыли путь в деревню для зверья,
А там как водится: убогие, босые
Под ветошью нелепого жилья.
Да только вышла встреча по-иному.
Не зверь, а жертва прикупила «стрит»
И мне теперь, пока ещё живому
Завидовать тем, кто тогда убит
Был сразу, без невиданных страданий
И мирно тихо жарится в аду...
Там много...без чинов и громкий званий
И любят словно мать – сковороду...
Нас ждали - «рок-н-ролл» не удался.
Смела лавина из свинцовых пчёл.
Штабные, отправляй на адреса:
"Исполнил долг и навсегда ушёл".
А я же, ошалевший «недобиток»
Вкусил по полной ласковый приём,
Испив коктейль сварганенный из пыток...
Был смешан просто-напросто с дерьмом.
Дни боли словно птицы полетели,
Мне не давали даже просто пить...
Так шли и плакали ужасные недели
Не в силах ничего уж изменить
В моей судьбе. Теперь уже калека:
Без глаза и мизинцев на ногах.
Как просто всё сломать у человека
И подселить тягучий, липкий страх.
В грязи наверно, так бы и подох –
Как избавление желал такой исход
И тщетно звал к себе последний вздох
И жалость чтоб нажала на курок.
Но быстрокрылые, разгневанные боги
Обрушили с небес огня поток,
Решив помочь сломать мои остроги...
Свободу – «янки», «чарли» - некролог.
Я шёл, я плёлся...падал не вставая.
Смеялись джунгли дерзко надо мной.
И всё казалось, что туземцев стая
Вот-вот возьмут раскосую толпой.
Но я дополз к своим, зачем не знаю...
Чтоб в утешенье вновь вонзить иглу...
Бездарно жил и так же умираю,
На грязном и облеванном полу.
Я не герой, а просто заблудился.
И жизнь не подвиг, а тупая драма.
Верните всё, чтоб я опять родился...
Нет, не вернусь к тебе родная мама...
__________________________________
Размокший труп вчерашнего вояки,
Нашли в сетях на утро рыбаки.
Жетон, да две блестящих железяки
Лишь опознать солдата помогли...
__________________________________
А там за морем, вновь идёт игра
И молодые души лезут в плен...
В таком всесильном, мудром США
И распрекрасном, лучшем штате Мэн.
Сайгон* - с 1955 по 1975 год — столица независимого Южного Вьетнама.
Мэн** - штат на северо-востоке США, часть Новой Англии.
Преск-Айл*** - город в округе Арустук штата Мэн.
Миссис Смит**** - Маргарет Чейз-Смит - (14.12.1897 — 29.05. 1995) — американский политик, сенатор от штата Мэн. Считалась сторонником войны во Вьетнаме.
"Чарли"***** - Viet Cong” обозначался аббревиатурой “VC”, которая, согласно фонетическому алфавиту армии США, расшифровывается как “Victor-Charlie”. На практике же для обозначения вьетнамских солдат прижился более короткий и простой вариант - Чарли.
Мистер Джи****** - Линдон Джонсон - 36-й президент США от Демократической партии с 22.11. 1963 года по 20.01. 1969 года. Политика Джонсона поддерживала прямое вооружённое вмешательство на территории Вьетнама.